– Мадам?

– Уходи.

– Нет.

– Я сказала – уходи!

– Когда я просил ВАС оставить меня, ВЫ не бросили меня. Теперь и я ВАС не брошу.

– Что ты хочешь?

– То, что вы сказали…это правда?

– Да. Я ничего не помню. После того как Я превратилась в это нечто. Я лишь смутно припоминаю, как тот мерзавец бросил меня и как я была преисполнена злости, а потом – ничего – словно пустота, от которой я очнулась, лишь когда увидела тебя.

– Мадам.

– Знаешь, как ужасно ничего не помнить о себе. Не знать, кто ты и откуда. Я поначалу думала, что начну жить заново. А тут ещё и они вдобавок. Они отняли тот небольшой момент спокойствия, который у меня только появился, и теперь я вновь не могу осознать себя. Не таким образом я представляла себе их. Я считала, что родители должны быть добры к детям. А тот портрет на лестнице? Каждый раз, когда я смотрю на него, я словно смотрю на других людей. Я даже не уверена, что там именно я изображена. Даже смотря в зеркало, я не знаю, кто это.

Рыба подошёл к её кровати.

– Это не так плохо.

– Ты о чём?

– Я помню всё.

– И что в этом плохого?

– Я помню каждый момент своей жизни, каждое действие и эмоцию, все они вихрем каждую секунду проносятся передо мной. Я точно знаю, кто я и что наделал, но предпочёл бы ничего из этого не знать.

– А что ты наделал?

– Много нехорошего, настолько, что я даже не могу смотреть на самого себя. Я не способен ничего забыть. Единственный выход для меня – это смерть. Поэтому я и пришёл к ВАМ тогда.

Они продолжили сидеть какое-то время в полной тишине.

– Может ВАМ стоит ещё раз поговорить с ними? – заговорил Рыба.

– Не уверена. Похоже, Мы оба здесь лишние.

– И что ВЫ прикажете?

– Давай покинем это место.

– Куда МЫ пойдём?

– Мы отправимся очень далеко.

– Как скажете. Я отправлюсь с ВАМИ.

Рыба сел в углу комнаты в скрюченной позе. Виктория видела его через щёлку в балдахине.

– Спасибо, – шёпотом сказала она.

Наутро Рыба по приказу Мадам собрал все её вещи (и кучу этих чемоданов придётся нести именно ему).

– Всё сделано, – сказал он, складывая последний чемодан.

– Отлично! Пожалуй, можно отправляться.

Рыба взгромоздил на себя гору вещей и последовал за Мадам. Идя к выходу, Виктория ни разу не подняла взгляда, она просто хотела покинуть этот дом. Они уже вышли в сад, когда их окликнули.

– Виктория, что сиё означает? – в дверях стоял Мортимер, позади него – Минерва.

– Я соблаговоляю покинуть вас.

– Удосужься объясниться.

– Этот дом принадлежит вам, не Мне.

– Перестань, нужно забыть вчерашний инцидент. Давай пройдём внутрь.

– Нет. Я уже приняла решение.

– Виктория, ты ведь уже не маленькая, чтобы вести себя так.

– Я не помню, какой Я была в детстве.

– Я порассуждал о том, что ты вчера сказала. К сожалению, я не знаю, как воротить твою память. Поэтому я и желаю, чтобы ты осталась, для твоей же безопасности.

– Мама, ты что скажешь?

Она просто стояла и улыбалась, словно была статуей.

– Не нужно впутывать Её, твоя мать сейчас не в настроении, твои вчерашние слова Её сильно задели.

– По её виду и не скажешь.

– Ты, как там тебя? – он указал на Рыбу. – Заноси вещи в дом.

– Рыба, нет. Мы уходим.

– Виктория, в последний раз говорю тебе, удосужься воротиться в особняк. Если ты покинешь его, то назад дороги не будет, – он схватил её за рукав.

– У меня давно нет дороги «назад».

Она освободила свою руку, развернулась и пошла к калитке. Рыба последовал за ней.

– Да будет так, коли ты хочешь играть в эту игру. Тебя здесь никто не держит, – услышала она напоследок.

Вдвоём они пошли вниз по склону мимо большого корабля. Дорога пролегала вниз к городу.

– Рыба, не хочешь спросить куда мы идём?