Я отчетливо понимала, чем именно этот день будет завершен, и меня откровенно бил озноб. 

Чтобы успокиться, я иногда отпивала из бокала красное вино, но это мало помогало, а когда мужчины начали вставать из-за стола, меня ощутимо затрясло. 

Направляясь к выходу, я то и дело бросала взгляд то на Коула, то на Ханга, и у меня вновь возникло непреодолимое желание снять каблуки и рвануть из этого места подальше. Однако я помнила, что внизу остался жилистый “пес” Коула, да и куда я могла убежать в чужой стране, оставшись совершенно одна, без поддержки и помощи. 

Рядом со мной шла молчаливая спутница одного из азиатов, которая еще в начале вечера представилась мне как Джу, и я, чтобы отвлечься, тихо поинтересовалась:

- Почему у вас была такая странная реакция на подарок?

- В Китае не принято дарить часы, - нахмурившись, ответила китаянка. - Это словосочетание созвучно “проводы в последний путь”.

- Видимо, мистер Коул смерти не боится, - вздохнула я, бросая взгляд на широкую спину, а китаянка согласно кивнула:

- Мистер Коул ничего не боится. Его так иногда и называют - “Смерть”.

12. Глава 12.

Я хотела спросить у Джу, почему Коула так называют, но девушку позвал ее спутник, а меня уже ждала машина в комплекте со все тем же жилистым китайцем, который каменным изваянием стоял у задней двери. 

Коул, что-то бросив азиату на кантонском, тоже сел в автомобиль, и через минуту мы уже ехали в плотном потоке машин. Я пыталась отвлечься на противоположное от Европы левостороннее движение, на яркие неоновые вывески, на скопление людей, несмотря на поздний час, но у меня плохо получалось. В ушах стоял голос Джу “его так и называют Смерть”, и я, представляя дальнейшие события сегодняшней ночи, сжимала клатч и краем глаза иногда посматривала на Коула.

Сидя неподвижно, он закрыл глаза и, казалось, отключился. Но то ли по его большой расслабленной ладони лежавшей на бедре, то ли по его спокойному профилю, то ли по какому-то необъяснимому ощущению, мне было ясно - он не спал. 

Внезапно телефон завибрировал в кармане пиджака Коула, и он ответил на звонок. 

Некоторое время слушая собеседника, он молчал, а я, затаив дыхание, ждала, что его сейчас отвлекут дела, и он вновь исчезнет на всю ночь. 

- Ладно, мы тут рядом, сейчас буду, - коротко ответил он и, окончив разговор, бросил что-то водителю. 

“Господи, пусть он меня отправит домой. Может за эту ночь я что-нибудь придумаю”, - молила я, пока мы продолжали петлять по улицам Гонконга.

Между тем наша машина начала замедлять ход, и мы припарковались у очередного небоскреба, над широким входом в который ярко сияли неоновые иероглифы. 

- Пойдешь со мной, - дал Коул указание, а к нашему автомобилю уже бежал китаец в униформе, чтобы открыть дверь. 

“Интересно, куда мы приехали”, - рассматривала я здание, пока швейцар, поклонившись Коулу, повел нас внутрь. 

И если ранее мы поднимались в лифте ввысь, то теперь, напротив, мы спускались по лестнице, устланной богатым черно-золотым ковролином, все ниже и ниже. 

“Похоже на ночной клуб...” - рассматривала я богатую обстановку и не знала, радоваться мне или, напротив, впадать в очередной приступ паники. 

С одной стороны - куда бы мы не приехали, это было лучше, чем апартаменты Коула, но с другой - неизвестно, какой профиль носил этот клуб, и какие извращения там могли приветствоваться. 

Наконец, пройдя несколько уровней, мы двинулись вглубь по коридору, подсвеченному богатыми светильниками, и паника перевесила. Настораживало то, что через эти прочные, выложенные черным кирпичом стены и толстые мягкие ковры на полу не слышались звуки музыки, в коридоре мы не встретили ни единого человека, что укрепляло меня в мысли о каких-то страшных извращениях по типу красных комнат с плетками и прочей атрибутикой.