Ожидая в холодной темноте кладовой, К’тэр начал бояться, что потерял всякое представление о реальности… Это чувство стало часто посещать его после того, как он узнал о страшной судьбе Мираль Алехем, своей возлюбленной и верного товарища, которая, случись все иначе, могла бы стать его женой. Но отвратительные захватчики схватили его подругу и воспользовались ее телом для своих таинственных и ужасных опытов. Он заставлял себя не вспоминать Мираль, какой он видел ее в последний раз – мерзкое зрелище лишенного мозга женского тела, превращенного в отвратительную биологическую фабрику.

Каждым своим вздохом К’тэр проклинал тлейлаксов за их жестокость. Плотно зажмурив глаза, он сдерживал рвущееся из груди рыдание и представлял себе лишь большие глаза Мираль, привлекательное продолговатое лицо, ее коротко остриженные волосы.

В такие минуты его охватывала почти самоубийственная ярость и чувство вины за то, что он остался жив. Он был готов стать фанатиком, но если принц Ромбур действительно прислал ему на помощь своих людей, то, может быть, этому кошмару скоро настанет конец.

Внезапно раздался скрежет механизмов лифта, и К’тэр плотнее вжался в темный угол. Потом послышалось постукивание по двери, кто-то сноровисто обнаружил замок и вставил в скважину отмычку. Дверь лифта открылась, и на его пороге появились две человеческие фигуры. Люди еще не видели К’тэра. Он мог убежать или попытаться убить незваных гостей. Однако люди были выше, чем тлейлаксы, и вели себя не так, как сардаукары.

Старший – сухощавый и жилистый, как проволока из шиги, с худым лицом и пурпурно-красными губами ментата. Второй – мощного сложения блондин с уродливым выступающим шрамом на лице – шел следом, неся в руке сумку с инструментами. Ментат вышел из лифта и произнес голосом, полным спокойной уверенности:

– Мы прибыли с Каладана.

К’тэр ничем не выдал своего присутствия. Сердце его бешено колотилось. Возможно, это ловушка, но хода назад уже нет. Надо открыться. К’тэр нащупал в кармане короткий, остро заточенный кинжал.

– Я здесь.

К’тэр вышел из тени, и двое мужчин посмотрели на него, привыкая к слабому освещению.

– Мы – друзья вашего принца. Вы больше не одиноки, – сказал человек со шрамом.

Осторожно ступая, словно по битому стеклу, все трое сошлись в центре маленького помещения. Обменявшись имперскими рукопожатиями, они неловко представились друг другу. Вновь прибывшие рассказали К’тэру, что произошло с Ромбуром.

К’тэру казалось, что он грезит, не в силах отличить, где кончаются его фантазии и начинается действительность.

– Была еще девушка. Кажется, ее звали Кайлея. Да, именно так. Кайлея Верниус.

Туфир и Гурни переглянулись, но решили, что темная кладовая – не место для подобных откровений.

– У нас мало времени, – сказал Гурни. – Нам надо осмотреться и понять, что мы можем сделать.

К’тэр всмотрелся в лица посланцев Атрейдеса, пытаясь решить, с чего начать. Его переполнила такая ярость, что он не удержался и принялся рассказывать гостям о том, что ему пришлось увидеть и пережить на оккупированном Иксе.

– Оставайтесь, и я покажу вам, что сделали тлейлаксы с Иксом.

Три человека незаметно смешались с толпой подневольных рабочих и двинулись мимо предприятий, пришедших за время оккупации в полную ветхость. Для того чтобы проходить через контрольно-пропускные пункты зон безопасности, они использовали многочисленные, похищенные К’тэром, удостоверения личности. Одинокий повстанец научился быть незаметным, а угнетенные иксианцы не представляли опасности, так как редко поднимали глаза, предпочитая смотреть себе под ноги.