Она пристально посмотрела на меня, улыбка поблекла.

– Что? Что не так?

Я и забыл, как быстро она соображала, как тонко чувствовала мое состояние. Любовь обостряет восприятие, не так ли?

– Ничего, цыпленок. Ну… что-то заболело бедро.

– Ты принял болеутоляющие таблетки?

– Дело в том… я стараюсь снижать дозу. Собираюсь полностью отказаться от них в январе. Это мое новогоднее обещание.

– Папуля, это прекрасно!

– Хотя новогодние обещания и загадываются для того, чтобы их нарушать.

– С тобой такого не бывает. Ты всегда делаешь то, что говоришь. – Илзе нахмурилась. – Это одна из твоих особенностей, которая никогда не нравилась маме. Я думаю, она в этом тебе завидовала.

– Цыпленок, с разводом пути назад нет. Так что и не пытайся склеить разбитое, хорошо?

– Ну, я тебе еще кое-что расскажу. – Губы Илзе превратились в узкие полоски. – Со времени приезда в Палм-Дезерт она очень уж много времени проводит с тем парнем, что живет по соседству. Говорит, что это всего лишь кофе и сочувствие, мол, потому что Макс потерял отца в прошлом году, и Макс действительно любит дедушку, и бла-бла-бла, но я вижу, как она на него смотрит, и мне… противно. – Вот тут губы ее практически исчезли, и я подумал, до чего же она сейчас похожа на свою мать. С этой мыслью пришла другая, успокаивающая: «Я думаю, она выдержит, я думаю, даже если этот святой Джонс бросит ее, она выдержит».

Я уже видел мой взятый напрокат автомобиль, но Джеку еще предстояло добраться до нас. Машины трогались с места, чуть продвигались вперед и снова останавливались. Я упер «канадку» в бок и обнял дочь, которая прилетела из Калифорнии, чтобы повидаться со мной.

– На маму не сердись, ладно?

– Разве тебя не волнует…

– Сейчас больше всего меня волнует одно: я хочу, чтобы ты и Мелинда были счастливы.

Под ее глазами темнели мешки, и я понимал, что все эти перелеты утомили Илзе, при всей ее молодости. Подумал, что завтра она будет спать допоздна – и это меня вполне устраивало. Если мое предчувствие относительно ее бойфренда не расходилось с действительностью (я надеялся, что разойдется, но думал, что нет), в будущем году Илзе ждали бессонные ночи.

Джек добрался до терминала авиакомпании «Эйр Флорида», но у нас еще оставалось время.

– У тебя есть фотография твоего парня? Любопытные отцы хотят все знать.

Она просияла.

– Конечно.

Фотография, которую она достала из красного кожаного бумажника, лежала в прозрачном пластиковом конверте. Илзе вытащила ее и протянула мне. Не сомневаюсь, на этот раз мне удалось скрыть свою реакцию, потому что улыбка восхищения (скорее, глуповатая улыбка) не сошла с моего лица. А на самом деле? Я почувствовал, будто проглотил некий предмет, инородное для человеческого горла тело. Может, свинцовую пулю.

Меня поразило не сходство Карсона Джонса с мужчиной, которого я нарисовал в канун Рождества. К этому я морально себя готовил, с того момента, как увидел колечко, сверкающее на пальце Илзе. Поразил тот факт, что мой рисунок практически не отличался от фотографии. Словно я закрепил на мольберте именно ее, а не фотографии софоры, кермека лавандового или фитолакки американской. Он был в джинсах и потертых желтых рабочих ботинках, которые я не смог как следует нарисовать; его русые волосы закрывали уши и падали на лоб; в руке он держал книгу, в которой я узнал Библию. А более всего меня потрясла футболка «Миннесотских близнецов» с номером 48 на груди слева.

– Кто этот сорок восьмой номер, и как тебе удалось встретить болельщика «Близнецов» в Брауне? Я думал, там территория «Ред сокс»[34].

– Под номером сорок восемь играет Тори