Просто молча жрали то дерьмо, что дают.

Так будет и с этим. Потому что он ничем не отличается ото всех остальных. Такой же серый, невзрачный, тупой ушлепок, которые посмел что-то вякнуть, а потом спустил в штаны. Блэка никто и никогда не посмеет сдвинуть с его места. Он чертов Король этого пансиона, этого города и ничто, ничто этого не изменит. Никому не позволит. А уж тем более кому-то, вроде этого ничтожества.

Слыша, как к его грубому смеху, прибавился заразительный Фролова, он скосил глаза на друга. По тому видно было, что он тоже хочет развлечься с новой игрушкой для битья. По азарту в его горящих глазах, по сжатым кулакам. Вдоволь отсмеявшись, он, приподняв бровь, спросил:

– Этот кто-то ты?

– Возможно.

Слишком он храбрый, однако. Или, может, глупый. Впрочем, плевать. За свои слова, поступки необходимо отвечать даже такому ушлепку, как Туманов. В лучшем случае, он отделается фингалом под глазом и ущемленным эго.

– Знаешь, хорошие мальчики постоянно получают по своей благородной физиономии, – ухмыльнулся Блэк, резким движением впечатывая свой кулак в челюсть Олега.

Это было чертово наслаждение, словно он, наконец, выдохнул, когда почувствовать легкую, жужжащую боль в руке, которая была так знакома, что стала практически родной. На губах заиграла знакомая кровожадная улыбка, когда он заметил злость в глазах Туманова. Давай, злись, но ты ничего не сможешь поделать!

Ему нравилось это, нравилось чувствовать себя главным, лучшим, осознавать свое неоспоримое превосходство. Это была его прерогатива, и никто, никто у него не сможет ее отнять. Сколько бы Туманов не злился, жадно хватая губами воздух, сколько бы ни делал лишних размахиваний руками, ему даже не задеть его. Даже не смять рубашку. Даже не испортить прическу, сколько бы он не махал кулаками.

Надо отдать парню должное: он пытался. Наносил удары, но промахивался, движения выглядели лишь нелепыми и глупыми. Он то и дело пытался каким-то образом повалить Блэка на землю, но тот только смеялся ему в лицо, отпуская язвительные комментарии по поводу его ударов, еще больше его раззадоривая. Отец потратил много сил, чтобы вырастить из него идеального бойца, поэтому сейчас он мог пожинать плоды кропотливых тренировок.

Еще один удар пришелся в нос, из которого мгновенно фонтаном хлынула кровь, а голова непроизвольно дернулась в сторону, открывая бледную шею. И тут резко Блэк замер. Всего на мгновение оступился, задержав свой взгляд на шее блондина. Около ворота белой рубашки была темная клякса, очертаниями похожая на звезду, которую он где-то уже видел. Это родимое пятно определенно было на чьей-то шее.

Он помнил это.

Это не просто случайность. Он видел это чертово родимое пятно на другой шее. На этом же месте. Откуда он мог так отчетливо помнить его?

Обдумать это Туманов ему не дал, мазанув кулаком куда-то в район правой части лица. Он даже и не заметил этого. Даже не почувствовал боли. Словно и не ему только что пришелся удар. Он давно уже не чувствовал сильной боли, потому что, казалось, он сделан полностью изо льда.

Холодного и бесчувственного.

– Макс, – Ник сделал шаг вперед.

– Сам, – рыкнул Блэк, облизывая губу, чувствуя на ней солоноватый привкус крови.

Все-таки задел, ублюдок.

Молодец, воспользовался его секундным замешательством. Сейчас он хотел набить морду Туманову самостоятельно, не прибегая к помощи Ника. Самому вытрясти из ублюдка всю душу. Он заслуживал этого. Он посмел перечить. Посмел ослушаться. Злость закипала внутри вперемешку с неконтролируемой яростью. Блэку казалось, что он вот-вот выпустит на прогулку своего внутреннего зверя.Ужасного в своем гневе.