Сейчас Ковалева заметила насколько различны Олег и Блэк. И насколько второй превосходит первого. Блэк был выше Туманова, из-за чего его презрительный взгляд сверху вниз выглядел более устрашающе, унижающе. Он всегда смотрел на людей, словно они пыль на его дорогущих ботинках. Мало того, что Блэк выше Туманова, так он еще и шире. Рядом с ним Туманов выглядит юнцом, хотя сам неплохо сложен.

– Пошел и отжался на кулаках пятьдесят раз, – совершенно спокойно, что шло в разрез с полным ненависти взглядом, произнес Блэк. – Добро пожаловать в команду, ублюдки!

***

– Лекс! – крикнула Лиса ему в след, а парень продолжал идти по коридору, не обращая на брюнетку ровным счетом никакого внимания. – Да остановись же ты, в конце-то концов!

Видимо, Самойлов решил полностью игнорировать свою девушку. Но что она такого сделала, что заслужила такое отношение? Вступилась за него? Помогла? Но разве не так поступают с дорогими людьми? О них заботятся. Как всегда заботился о ней Влад, он уж точно не позволил бы кому-то навредить ей. Она научилась от него защищать людей, которые ей дороги.

Наконец, Алиса догнала его и развернула к себе за плечо. Лекс всегда был очень крупного телосложения, поэтому Волкова, пытающаяся остановить его, смотрелась комично, если не глупо. Да, что с ним происходит, черт возьми?

– Лекс! – снова попыталась она обраться.

– Что, Лиса? – прикрикнул он, заставляя Алису отшатнуться от него. – Какого черта ты вообще вылезла? Я бы сам разобрался с этим ублюдком. Что на тебя нашло, что ты полезла меня защищать? Я просил о помощи? Нет! Я промолчал тогда, в коридоре, но ты сейчас ты поступила совсем не так, как нужно было поступить девушке.

Алиса ошарашенно смотрела ему в глаза. Лекс никогда и ни при каких условиях не смел повышать на нее голос, и уж тем более говорить таким тоном. Именно это и привлекло Алису в нем. Доброта и уравновешенность. Вокруг нее всегда было столько злости, темноты и жестокости, что она ухватилась за Лекса, как спасательный круг, чтобы не утонуть в этом самой.

А теперь, казалось, будто бы Лекс просто-напросто слетел с катушек, посылая эту самую уравновешенность далеко и надолго.

– Как я поступила, Лекс? – она тоже повысила голос, глядя прямо ему в глаза. – Спасла твою задницу? Ник бы покалечил тебя, и ты это прекрасно понимаешь.

– Лучше бы он меня покалечил, – выплюнул Лекс, со злостью, с горечью, с обидой. – Всяко лучше, чем потом говорили, что меня защищает девчонка.

– Что ты ему сказал? – прошептала Лиса так угрожающе спокойно, что Лекс даже поубавил свой пыл.

– Что?

– Что ты ему сказал, Лекс? Из-за чего он на тебя набросился? – терпеливо повторила она, хотя внутри ве горело от гнева.

– Я уже и не помню, что-то про его мать, – мотнул головой Самойлов. – Да и это не важно.

Черт подери! Он просто-напросто задел самую болезненную ниточку души Фролова, сам и не подозревая об этом. Да, это действительно было чудом, что Лисе удалось вовремя остановить его. Он бы убил его. Без всяких там слов и прелюдий. Вот, значит, почему Макс стоял в стороне все это время и не вмешивался. Он понимал. Понимал, что бесполезно.

Осознавал, что, если он попробовал вмешаться, то Ник не простил бы ему это.

Мать Ника бросила его еще тогда, когда Фролову было лет одиннадцать, если верить рассказам Влада. Она бросила отца, из-за того, что тот изменил. После этого Ник презирает своего отца и ненавидит бросившую его мать. И Лиса вполне его понимала. Она даже и не знала толком своих родителей, воспитанием занимались няньки всякие и брат. У него, похоже, врожденная гиперопекаемость.