Доля была «чистокровный русский той-терьер, у которой бабушка – двукратный чемпион Кракова, а дедушка – абсолютный чемпион Тамбова». Об этом доверительно при продаже щенка два года назад сообщила заводчица. В тот момент, когда Кристина обнималась со щенком, Приставкина посетили мрачные мысли о Швейке, поручике Лукаше и пинчере. Впоследствии недобрые предчувствия частично сбылись. Бабушка Доли, может, и была чемпионкой Кракова, но являлась весьма легкомысленной девицей, неспособной противостоять мужским чарам ни карликового пинчера, ни крепыша чихуахуа. Тем не менее Доля, одновременно похожая на лучших представителей пород дедушек, громко носила свои два с половиной килограмма по квартире на правах главной дамы после бегства Кристины.

Вечером, вернувшись с работы, Приставкин погладил радостно встречающую его Долю, вздохнул и посмотрел в угол комнаты, где стояли с прошлой недели выстроенные в ряд портфель, носки и трусы.

Зазвонил телефон.

– Витя, я уже на месте. Ты не забыл? – Галушкян на том конце линии что-то жевал.

– Иду.

Витя насыпал «Педигри» Доле, оделся и вышел из дома.

В скоттском баре «Зелёный Байрон», куда Галушкян пригласил Приставкина обсудить серьёзный бизнес-проект, народу было мало. Мозг и Двигатель концессии занял центральный стол и в ожидании Приставкина глубокомысленно крутил «Тик-Ток». Когда Витя прошаркал к столику, Галушкян поднял на него полный творческих помыслов задумчивый взгляд:

– Привет, Виктóр.

В серьёзные, насыщенные событиями и финансовыми расходами моменты жизни ударение в имени Приставкина Галушкян всегда делал на последний слог. На французский манер. Это всегда вносило некую нотку изысканности и аристократизма в предстоящую афёру, как правило, заканчивающуюся полной жопой.

Витя бросил быстрый взгляд на невозмутимого Арчи.

– Пить не буду, – и, чуть подумав, добавил: – Хорошо, только бокал «Совиньон-блан». Привет, – и плюхнулся рядом.

Арчи глубокомысленно помолчал несколько секунд и продолжил:

– Как дела, компаньон?

При этих словах Приставкин напрягся. Такое обращение говорило только одно: что предстоят финансовые расходы, и, скорее всего, немаленькие. Витя вздохнул, но решил промолчать.

– Как там Вагнерша поживает? – настраивал Витю на неизбежное сотрудничество Конан-Варвар.

– Нормально, – буркнул Витя. – Нет, ну ты представляешь, я сегодня на общем совещании у ЧВК немного оговорился: вместо «а» – «э» сказал. Так ору было на полчаса.

– А чё сказал, – не отрываясь от «Тик-Тока», спросил омоним железного Арни.

– «Наша с вами эпиляция отклонена». Так что началось! «Мы с тобой эпиляцию не планировали! Не много ли ты на себя берёшь, Приставкин!» – и понеслось. Прооралась и уехала сразу по делам. Важные дела, блин, до конца дня. А у меня обед сорок пять минут всего!

– Похоже, баба реально на эпиляцию сегодня записана в рабочее время и ты чуть не сорвал ей мероприятие своим признанием, – меланхолично жуя салатик, промычал Галушкян. И внезапно, подняв голову, крикнул: – два «Джонни Уокера», пожалуйста, со льдом.

И уже обращаясь к Приставкину, сочувственно добавил:

– Тебе нужно снять стресс, Витя. Блин, я карту оставил в другой куртке. Заплатишь в этот раз? Я потом перечислю.

Расстроенный Приставкин знал, что у Арчи есть дела поважнее, чем платить по каким-то счетам в рестике, и привычно кивнул.

– Только чёрного «Уокера»! – радостно завопил Арчи официанту и, уже повернувшись к Приставкину, радостно объявил: – Всё наладится, коллега!

Приставкин снова вздрогнул и хлопнул рюмку до дна. «Уокер» старался изо всех сил. После второй рюмки Витя согласился с Галушкяном и откинулся на стуле.