– О чём думаешь?

Вздрагиваю и распахиваю глаза, когда у уха раздаётся хриплый голос, талию обвивают руки, а к спине прижимается горячее тело. Он всегда такой горячий. Чего не скажу сейчас о себе, хоть и горит уже всё внутри от воспоминаний.

Растягиваю губы в смущённой улыбке, смотря на его отражение. Высокий, стройный, твёрдый, гибкий. Тело бросает в дрожь. И от волнения тоже. Вплетаю пальцы одной руки в его волосы, а вторую кладу на его ладонь на моём животе, пока он уже покрывает мою шею жадными, почти грубыми поцелуями. Не надоела? Неужели он не насытился и хочет меня снова?

– Как же ты громко думаешь, – усмехается, увидев моё выражение лица, а потом разворачивает к себе лицом, – и дрожишь, – склоняется и гладит мои губы своими тёплыми и сухими. Именно гладит, а не целует.

А я тем временем не могу не думать о том, что его возбуждённый орган очень красноречиво скользит по моему животу. Как можно чувствовать естественность во всём этом и одновременно непривычность. Мы в этой квартире вдвоём, обнажённые, прижимаемся друг к другу. Я даже забываю о Вике. И где-то на периферии сознания бежит красная строка: «Это квартира Вика. Это его квартира, где мы жили долгое время вместе. Занимались здесь очень многим…».

– Миш? – шепчу ему в губы с закрытыми глазами. И не могу сдержать счастливой, блаженной улыбки от того, как он невесомо поглаживает моё тело кончиками пальцев.

– М?

– Ты бы дал мне уехать?.. Если бы я не пришла?

С замиранием жду ответ. А он снова усмехается мне в шею и сначала прихватывает губами кожу. И только потом смотрит мне в глаза. В его черти пляшут.

– Во-первых, твой переезд абсолютно ничего бы не решил. Ты бы пришла, я в этом даже не сомневался. В противном случае, я бы тебя нашёл. А во-вторых… я закрыл дверь на ключ, забрал твой из сумки, ты бы не смогла выйти и всё равно ко мне пришла.

Я смеюсь, а Мик тем временем продолжает покрывать мою шею поцелуями.

Но на этом ведь не всё…

– Но я всё равно должна сейчас уехать… Лика меня ждёт.

Мик резко вскидывает голову, смотрит на меня очень внимательно и тяжело. Так, что хочется поёжиться.

– Ты не будешь жить у своей подруги.

Не обращаю внимания на его тон. Я даже пока не знаю, как относится к его властолюбию.

– Буду… пока, – прикусываю губу и отвожу взгляд, наощупь беря полотенце с тумбы. Пытаюсь им прикрыться, но Мик откидывает его в сторону и зажимает меня между тумбой и собой, упершись ладонями в столешницу по сторонам. Я выдыхаю шумно и поднимаю на него глаза. – Я устроюсь на работу, подкоплю и сниму себе квартиру. Ну или с Ликой…

– У неё ты жить не будешь. Я сниму тебе квартиру, но с этим разберусь завтра. Ты решила съехать именно сегодня? Хорошо. Но до завтра снимем номер в отеле, – Мик переводит взгляд на мои губы, и его глаза пьянеют так, словно он уже думать о чём-то другом не может и не хочет. – А пока сходишь со мной в душ.

Не вопрос, а утверждение. И мне хочется сказать ещё так много. Возразить. Или спросить даже больше. Но когда я оказываюсь на Мике, а потом и прижатой между ним и твёрдой стеной душа, то из головы мгновенно всё вылетает.

Мне приходиться натянуть широкую футболку Мика, потому что мои, оказывается, порванные трусики остаётся только выкинуть в мусорку, майка ничего толком не прикроет, а в спальню за одеждой Мик меня не пустил.

– Если хочешь испортить из своей одежды что-то ещё, валяй. Потому что у меня может не хватить терпения снимать её аккуратно.

Пока Мик бреется, я иду сделать нам кофе. Желудок завывает, но что-то положить туда сейчас я вряд ли смогу. А вот Мик, похоже, наоборот, готов съесть слона. Меня уже чуть не съел. А потому я разогреваю для него запечённые овощи и мясо на гриле, заказанные мной ещё вчера.