– Я не понимаю… так что вы?… Вы считаете, что это было самоубийство?

– Я ничего не считаю. И – нет! – я не собираюсь заниматься саботажем. Мне поручено расследовать – я расследую. Что там дальше будет происходить – мне наплевать. Скажут, чтобы шли до самого конца – пойдем до конца. Скажут, чтобы сворачивались – вернусь в свой сад, буду ухаживать за пионами. Но пока я занимаюсь этим делом, только я буду определять, что, как и когда надо делать. Тебе ведь говорили, что у меня сволочной характер? Вот и посмотришь, насколько он сволочной. Мне много лет, сынок, и у меня есть какая-никакая репутация. Поэтому хорошо бы, чтоб у меня под ногами никто не путался. Это я твоего босса имею в виду. Вообще-то мне плевать – мы с приятелями можем хоть завтра свернуть всю эту лавочку, – но лучше, чтобы никто не путался. Понятна моя мысль?

– Но… я ведь не могу… я должен в отчетах писать, что есть на самом деле…

Дон вернулся в кресло, сложил руки домиком и удовлетворенно улыбнулся.

– Сынок, когда ты меня называешь мистером Беннетом, то как-то выбиваешься из компании. Зови меня по имени, как все. А насчет отчетов – неправду писать не надо. Никогда не надо. Только правду. Всю правду и ничего кроме правды. Я всего лишь хотел бы, чтобы ты к происходящему здесь относился с пониманием. С благожелательным пониманием. И тогда у твоего босса сильно улучшится настроение. Не сразу, но постепенно. Однако это тебе решать. А теперь пойди – напомни мальчикам, что перерыв заканчивается.

Молчать о Мортимере?

Проклятье! Буду говорить о нем!

Пусть не видать мне рая, если я

Его не поддержу!

В. Шекспир «Генрих IV», ч.1, акт 1, сцена 3

…а у меня почти все пациенты – русские, русскоязычные. Как правило – состоятельные; им удобно про свое здоровье разговаривать на родном языке, и они готовы за это платить, знаете ли. И они не любят ждать: если нужно какое-нибудь исследование или попасть на прием к специалисту, я всегда могу позвонить напрямую и сказать, что дело крайне срочное, и принять надо сегодня, а лучше прямо сейчас. Так что у меня неплохая практика, знаете ли. Есть, конечно, и проблемы: многие тут друг друга сильно недолюбливают, поэтому надо так исхитряться, чтобы они у меня в приемной не встретились…

…Эд Иглет? Игорь Летов – вы имеете в виду? Ну а как же! Да… страшная и неожиданная смерть, очень-очень жаль. Скажите, а что-нибудь прояснилось в конце концов? Писали, что это самоубийство, но мне как-то не верится, знаете ли. Непохоже на него…

…а он-то как раз моим пациентом и не был, так что здесь вам, можно сказать, повезло, потому что иначе я с вами говорить бы не стал, медицинская тайна, знаете ли, если у вас есть судебный ордер, то вы можете получить данные о пациенте, но я бы все равно ничего комментировать не стал, знаете ли. Но он не был моим пациентом. Ну, то-есть, если между нами… у него были кое какие хронические заболевания, и я время от времени выписывал ему соответствующие лекарства. Чисто в профилактических целях. Он звонил, говорил, что ему надо, я отправлял рецепт. А так он несколько раз присылал ко мне своих знакомых девушек, но это между нами, а сам ни разу не обращался…

…нет-нет, я их имен не помню, совершенно не помню, как я уже сказал, вы можете поговорить у нас в регистратуре, но боюсь, что без ордера они вам ничего не скажут. Их было несколько, в разное время, но все не отсюда. Я так понимаю, что они просто приезжали к нему погостить. Из бывшего Союза. Он мне звонил, просил проконсультировать, – я принимал пациентку, а счет отправлял ему. Ничего серьезного, насколько я помню…