Горчичного цвета солнце, замаранное дымом, выглянуло из-за туч и засияло необыкновенно горячо и ярко. Сэндис смотрела на него до рези в глазах, пока не потекли слезы. Она так редко видела солнце. Она так страстно его любила. Жизнь могла катиться под откос, но стоило появиться на небе солнцу, как рассеивался зловонный городской дым и улетучивались страхи.

Что-то сверкнуло вдали. Сэндис протерла глаза и над высоченной, окружившей город стеной заметила сияющую бронзой верхушку шпиля. Лилейная башня, догадалась она, обитель Ангелика, главы целезиан. Единственное сооружение в городе, бросающее вызов длиннющей Деграте, правительственной башне в центре Иннеркорда, в которой заседали слуги народа. По слухам, Деграте полагалось быть самой высокой башней страны. Возможно, чтобы не возбуждать нездоровые толки, Лилейную башню и вынесли за городскую стену. Элис говорила, что любой человек, даже тот, за головой которого охотятся «алые», может попросить убежища в Лилейной башне – и его просьба не останется без ответа. Таким правом наделил Ангелика сам Небесный Создатель Целестиал, и даже триумвират не дерзал воспротивиться этому. Но приютят ли в башне ее, Сэндис? И если откроется, что она – вассал, как с нею поступят? Изобьют до смерти или просто вышвырнут за порог?

Колокол на башенных часах зазвонил благовест, и Сэндис заторопилась. Погода стояла теплая, но Сэндис поплотнее укуталась в куртку и спешно, насколько позволяла толпа, ринулась вперед. Через час она уже стояла перед дверью банка. Помассировав гудевшие ноги, Сэндис вошла внутрь.

Первым делом она внимательно оглядела людей, толпившихся в холле. Она не знала, что Кайзен сотворил с теми банкирами две ночи тому назад… По правде говоря, она ничего и не желала знать… Главное, чтобы их здесь не было. Главное, чтобы ее никто не узнал.

Ни одного знакомого лица. Откинув капюшон, она пригладила волосы и направилась к кассиру. «Держи спину прямо и выпяти подбородок», – наставляла она себя в подражание Кайзену, за которым, словно аромат крепчайших благовоний, всегда тянулся шлейф властной решимости.

– Простите за беспокойство, – обратилась она к сидевшей за стойкой холеной женщине.

Женщина выглядела уставшей. Возможно, и Сэндис выглядела не лучше, ведь она не спала всю ночь.

– На прошлой неделе я обменивала золото и теперь обнаружила, что записи в моих финансовых отчетах не совпадают с банковским чеком.

Всю долгую ночь и все утро Сэндис сочиняла правдоподобную историю и практиковалась в произнесении заумных банковских терминов, позаимствованных ею из лексикона Кайзена, в надежде сойти за человека, который только и делает, что обменивает золото.

– Могу я взглянуть на учетную книгу?

Женщина за стойкой оценивающе посмотрела на Сэндис. Сэндис, пытаясь угадать ее мысли, посмотрела на нее.

– Назовите имя держателя счета.

– Талбур Гвенвиг.

Неужели она действительно произнесла его имя вслух? Сэндис покрылась холодным потом. Кассир не сводила с нее выжидающих глаз.

– Это мой дядя, – пояснила Сэндис.

Вероятнее всего, так оно и есть, хотя родители утверждали, что родственников у них не осталось. Сердце Сэндис так и забухало в груди.

– Минуточку.

Кассир поднялась, открыла дверь, расположенную у нее за спиной, и исчезла.

Сэндис облизала пересохшие губы. Услышав, как открылась парадная дверь, она быстро оглянулась и радостно выдохнула – незнакомец. По спине ее побежали холодные мурашки. Сэндис расправила плечи и уставилась прямо перед собой. Побарабанила ногой по серому плиточному полу, спохватилась и тут же перестала. Сплела пальцы рук. Снова посмотрела через плечо. В полутьме в углу заметила лестницу, по которой они с Кайзеном недавно поднимались, чтобы встретиться с банкирами. Какая-то часть ее хотела, чтобы Ирет поделился с ней воспоминаниями о… Нет, лучше ни о чем не знать. Она и так повидала достаточно. Она и так о многом догадывается…