Перед моей школой у нас в квартире появилась новая мебель, купленная в мебельном магазине, расположенном прямо на Центральном рынке. Это уже после польской кухни. Мебель стильная, в ту пору очень современная. Мне и прежняя наша мебель нравилась, но эта была пошикарнее – более светлая, с красивыми разводами на шифоньере и серванте, диван прочный и вполне элегантный, два зеленых кресла в черных квадратиках, письменный стол, на котором без проблем поместился и телевизор, еще одно легкое кресло с хорошей голубой обшивкой сиденья и спинки. Там продавалась еще сверхроскошная итальянская кровать с поднимающимися боковинами, но она была одна и смотрелась бы слишком массивно в нашей квартире. Накануне мама уже купила хороший гарнитур из дивана и двух кресел с черной шерстяной обивкой в маленьких белых квадратиках, но ей захотелось цвет посветлее. А тетя Надя Ситникова попросила продать это им и мама согласилась. Из бытовой техники у нас стоял на кухне холодильник Саратов, который потом сменила более современная Бирюса, мощный круглый пылесос Буран, стиральная машина Ока в желто- кремовом цилиндрическом корпусе, серая швейная машинка Подольск, радиола.

Насчет автомобиля папа спрашивал маму не купить ли нам Волгу М-21-ю, но она почему-то не хотела, типа – опасное это дело, а он не настаивал. Живший по соседству скульптор Друзин обзавелся тогда прекрасной черной Волгой, восхитившей моих родителей не больше, чем на час. Мама и сейчас у меня склонна к аскетизму в обиходе, впрочем, и папа всегда был приверженцем того же. А вот отдых всегда любила у моря. Папа предлагал: " Давай купим дачу на Шарташе или Таватуе!», но она тоже не хотела, вроде как: " Да ну, мы будем привязаны к одному месту, не будем комаров кормить!» И меня так зачем-то приучала. А ведь какая чудесная природа на Урале! С годами это ощущается все больше. В итоге, папины большие доходы растекались совершенно неясно на что. Мы не швыряли и не экономили, жили как и все, а могли бы по-другому.

Правда у папы полоса сумасшедшего везения к середине шестидесятых прошла. Он создал для города известный каждому памятник великому русскому ученому, изобретателю радио Александру Степановичу Попову, в юности жившему, учившемуся в Екатеринбурге. В рост, лицо и вся фигура Попова словно излучали творческую энергию. Фигуру совет одобрил. Очень понравилась скульптура и правнучатой племяннице изобретателя радио Маргарите Владимировне Гуляевой, с которой много позже хорошие отношения возникли и у меня. Но тогда, в шестидесятые, городские власти стали ссылаться на скромный городской бюджет, не позволявший отливать фигуру на ленинградском заводе художественного литья» Монумент – скульптура». А уральские заводы не брались за отливку, считая скульптуру слишком сложной…«Кудрявой», как с невеселой улыбкой папа говорил. Все застопорилось. Папа, с учетом этих обстоятельств, взялся делать все фактически с нуля… Попов сидящий, грустный и задумчивый, как сам автор от всего этого. Денег это уже не приносило, работу над памятником приходилось подкармливать более мелкими и менее эффектными заказами. Папа стал меньше участвовать на нашпигованных теле- и кино-камерами и т. п. шумных площадках всесоюзных и всероссийских выставках. В столицах его стали забывать, все чаще (фигурально говоря) записывая его в «местные художники».

Частично утраченные позиции папа отвоевывал …но былая слава, принесенная портретами Зверева, Татаурова, Девушки, Блас Рока и т. п. на этой вечной ярмарке тщеславия (» зазевался, рот открыл – считай, уже зуба нет! "– шутил он на эти темы) уходила неумолимо. Взамен шли заказы на памятники, мемориалы в городах и поселках Свердловской области. В мае шестьдесят пятого был открыт в городе Каменск – Уральском памятник герою- земляку Г.П.Кунавину. Этот человек в бою под польским местечком Герасимовичи закрыл собой амбразуру вражеского дзота. Он был, как и Александр Матросов, звания Героя Советского Союза посмертно… Подвиг каждого из них имеет, если допустимо так сказать, свою специфику. Отважный Александр не пожалел своей совсем юной жизни ради жизней своих товарищей и Родины, Григорий Палыч Кунавин – рванулся к амбразуре уже зная, что конец войны не за горами, победа где-то близко и «каждый, всё-таки, надеется дожить». Тяжело самому идти на смерть в сорок лет, уже прекрасно понимая непоправимость следующих мгновений, умирать парторгу роты, вряд ли верящему в царствие небесное. И прочее. Григорий Павлович Кунавин, с автоматом, в плащ-накидке, встречает нас на проспекте Победы, до которой он не дожил, чтобы дожили другие!..