Я бросила дневник на пол и решила, что на сегодня с меня хватит. Представитель семейства кошачьих уже спал, уткнувшись мне в бок, и я незамедлительно последовала его заразительному примеру.

Всю ночь мне снились змеи и еще какие-то гады, и, если бы не телефонный звонок, разбудивший меня, неизвестно, сколько еще мне пришлось бы лицезреть это безобразие.

Часы на стене показывали девять утра. Только я взяла трубку, как на меня обрушились рыдания, причитания и всхлипывания.

– Тань, я знаю, кто отравил отца, – ревела Катька. – Теперь я точно знаю-у-у!

– Что ты знаешь, говори! – отчеканила я, окончательно проснувшись.

– Это Пашка Рудухин… у меня с ним… понимаешь…

– Знаю я, что у тебя с ним! – оборвала ее резко. – Что случилось?

– Он вены себе вскрыл… из больницы мне звонили… Я догадывалась, что это он, а теперь после этого… уверена.

В трубке нарастала новая ударная волна истерики.

«У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба», – вспомнилась дурацкая школьная поговорка. Рудухин явно не борец. Он просто слизняк. И это все на мою голову!

– Твой Рудухин – половая тряпка, и отца твоего не трогал! Прекрати плакать! Успокойся! – прикрикнула я на Катьку.

Мои резкие слова подействовали на нее отрезвляюще. Громкость на том конце провода понизилась на несколько тонов.

– А ты откуда знаешь? – прерывающимся голосом спросила Катька.

– Сиди дома и готовь мне завтрак – сейчас приеду.

Умывшись и приведя себя в порядок, я не стала мешкать и через несколько минут сидела в машине, злясь, что мои утренние планы были нарушены. Кто знает, что придет в голову этой дурище! Отвечай потом за нее!

В Катькиной квартире собака Баскервилей на сей раз была заперта в комнате и расписывала автографами дверь, а хозяйка сидела в гостиной, тупо уставившись в окно. Услышав шум, она повернула ко мне опухшее, красное лицо. Надо же, так убиваться из-за какого-то недоноска!

– Ну, ты уже успокоилась? – с порога спросила я ее. Катька молча кивнула и всхлипнула.

Пока притихшая хозяйка гремела посудой, я начала выводить ее из транса.

– Сколько денег ты подарила Рудухину за последнее время?

Мой вопрос застал ее врасплох, и в гостиной воцарилась тишина.

– Я не знаю… вернее, не считала… Может, сотен пять «зеленых».

Я присвистнула.

– Зачем ему было столько денег?

Катька поставила передо мной тарелку омлета с ветчиной, от которого шел дурманящий запах, и кучу разной аппетитной закуски. Слева от меня была поставлена корзина с фруктами, справа – чашка с горячим шоколадом. Такого праздника мой желудок давно уже не помнил.

– Паша с детства страдает повышенным внутричерепным давлением. Он принимал таблетки, а в последнее время у него выявилось обострение, и врач назначил ему лекарства внутривенно… Целестон, кажется.

Все было бы очень смешно, если не было так грустно. Святая наивность! Сказать ей прямо в лоб или как особу слабонервную сначала подготовить?

– Наркоман твой Рудухин, – произнесла я спокойно. – Обычный банальный наркоман, каких тысячи.

Напротив меня под Катькиной тяжестью хрустнул стул. Я ожидала продолжения концерта и даже перестала жевать, уже готовясь успокаивать доверчивую барышню и высказывать свои соболезнования. Но Катька, похоже, выдохлась – неприкрытая правда как будто оглушила ее.

– Неужели ты ни разу ничего не заподозрила? – допытывалась я.

– Я ему доверяла, – последовал тихий ответ. Через некоторое время она добавила: – Это все из-за того, что у нас с Пашей ничего не получилось.

И она закрыла лицо руками.

– Почему ты мне не сказала о своих подозрениях сразу? – упрекнула я ее.

– Я надеялась, что это все же не он отца отравил, не хотела раньше времени афишировать наши отношения.