назвала ее «новой болезнью», охарактеризовав следующим образом: «Ничто не свято для психопатов, кроме их собственной персоны и их собственных интересов». Спустя полвека доктор Харви Клекли в своем новаторском научном труде «Маска безумия» описал классического психопата как «искусно сконструированный рефлекторный механизм, который способен в совершенстве имитировать человеческую личность… Его имитация нормального во всех отношениях человека бывает настолько совершенной, что никто из специалистов, инспектирующих его в клинических условиях, не может выразить ни в научных, ни в обыденных терминах, почему или за счет чего он не является реальной личностью». Люди, проявляющие подобную форму ненормальности, станут на психиатрическом жаргоне именоваться «психопатами Клекли».

Когда Белкнэп ответил отказом на предложение Холмса, тот словно обмяк от обиды и разочарования. Поездка была необходимой, просто необходимой для Холмса, хотя бы лишь для того, чтобы поддержать его чувство собственной гордости и показать Белкнэпу, что он и вправду является состоятельным человеком и что вексель, выданный ему Белкнэпом, является самым надежным и безопасным вложением денег. Мирта тоже выглядела подавленной.

Белкнэп уступил. Во время поездки на поезде в Энглвуд Холмс рассказывал ему о том, что они видели за окном: о городских небоскребах, о реке Чикаго, о скотопрогонных дворах; Белкнэп с трудом переносил распространяемое ими зловоние, а Холмс, казалось, его вовсе не замечал. На вокзале в Энглвуде они вышли из поезда.

Движение в городе было оживленным. С интервалами в несколько минут прибывали и убывали поезда. Конные экипажи с пассажирами двигались на восток и на запад по Тридцать шестой улице, прокладывая дорогу среди многочисленных колясок и подвод. Везде, куда бы ни посмотрел Белкнэп, он видел строящиеся дома. Масштабы должны были еще более увеличиться, а темпы повыситься, поскольку предприниматели готовились к ожидаемому наплыву посетителей выставки. Холмс посвятил его в свои планы. Он провел его по своей аптеке с мраморными прилавками и стеклянными емкостями, которые были наполнены растворами удивительных цветов, а потом повел гостя на второй этаж, где познакомил с управляющим зданием Патриком Квинландом. Холмс провел Белкнэпа по всем многочисленным коридорам здания, описывая, как все будет выглядеть, когда откроется отель. Сама планировка здания показалась Белкнэпу странной, а многочисленные переходы, ведущие неизвестно куда, производили гнетущее впечатление.

Холмс спросил Белкнэпа, не хотел бы он подняться на крышу и с нее посмотреть стройку, дела на которой шли полным ходом. Белкнэп отказался, притворно сославшись на то, что в его возрасте уже нелегко взбираться наверх, преодолевая столько ступенек.

Холмс уговаривал его, соблазняя тем, что с крыши ему откроются потрясающие виды Энглвуда и что, возможно, он даже увидит расположенный на востоке Джексон-парк, где скоро начнется возведение ярмарочных построек. Белкнэп снова отверг его предложение, на этот раз более решительно.

Тогда Холмс подошел к осуществлению задуманного им с другой стороны. Он предложил Белкнэпу переночевать в его здании. Поначалу Белкнэп отклонил и это предложение, но, чувствуя неловкость из-за того, что он и так уже обошелся с Холмсом невежливо, отклонив его предложение подняться на крышу, согласился.

Наступило время отхода ко сну, и Холмс отвел Белкнэпа в одну из комнат второго этажа. Вокруг газовых фонарей, установленных в произвольном порядке в разных местах коридора, подрагивали сферы зыбкого света. Остальное лежало во тьме. Комната, уже обставленная мебелью, выглядела достаточно комфортабельной; окно выходило на улицу, на которой, несмотря на поздний час, царило оживление. Насколько мог судить Белкнэп, он и Холмс были сейчас единственными обитателями здания. «Перед тем как лечь в постель, – рассказывал Белкнэп, – я самым тщательным образом закрыл дверь».