Кария закатила глаза, давая понять, что пора сворачиваться.

– Возвращаясь к словам призрака: их можно было трактовать двояко. Слово «Ак’шатт» означает «вечное страдание», а «Ак’шатт-а» – предатель. Так что он хотел этим сказать? «С ними то, что предатель»? Или «с ними тот, кто вечное страдание»? Скажи он, что за мной явились очередные демоны, всё было бы просто и понятно. Но неизвестность… угнетает.

Поджав губы, дриада покачала ногой и пробормотала: «Вот как». Мягко спрыгнув со стола, она прошлась по комнате, сцепив руки за спиной, остановилась у окна, покачалась на пятках. Повторила задумчиво: «Вот, значит, как».

Осторожно, будто опасаясь нападения, в комнату прокрался полноватый молодой человек. Увидев наши с Карией удивлённые лица, он заикаясь, пробормотал:

– З-здрасьте. В-вы Виктор Тесла?

Я сглотнул комок в горле и пожал плечами.

– Не. Я Директор. Написано же.

– Там б-было открыто. Я подумал, н-не случилось ли чего?

– Виктор, – прошипела Кария. – Ты, идиот, опять не закрыл дверь?

Посетитель смерил её взглядом, затем посмотрел на меня и снова на Карию. К слову, у неё вообще была не лучшая привычка одеваться слегка… экстравагантно. Однако на этот раз верх платья открывал чуть больше, чем стоило бы.

– Я, кажется, не вовремя, – смутился он.

– Заходите, – махнул рукой я. – Чего уж там!

Усадив клиента за стол, я сел напротив, оперевшись на столешницу локтями и сцепив кончики пальцев. На вид посетителю было лет девятнадцать-двадцать, может, чуть больше. Проходя к столу, он прихрамывал, а когда хромать не получалось, часто и болезненно моргал – старая травма и нервный тик. Вероятно, как-то связанные между собой. Обычно он носил очки, но сейчас снял их – на переносице виднелась красноватая полоса. Когда он постукивал пальцами по столу, слышен был характерный звук от огрубевшей кожи – клиент играл на струнном инструменте, мозоль на шее указывала на скрипку или что-то вроде того. На левом рукаве темнело пятно от прижатого недавно футляра, который он неосторожно куда-то поставил – видимо, там было сыро.

– Итак, – я откинулся на спинку стула и бросил на клиента снисходительный взгляд. – Что вы хотите узнать? Когда игра на скрипке в переходе начнёт приносить прибыль?

Он немного испуганно посмотрел по сторонам, покосился на чёрные свечи и стеклянный… то есть хрустальный шар, и нервно поправил воротник.

– Вы?

– Ну, я же экстрасенс.

– А, ну да, конечно, – он снова поправил воротник и продолжил, зачем-то понизив голос: – Понимаете, я сегодня видел, как… человека съели.

Я поджал губы и закатил глаза.

– Вот поэтому я и не покупаю шаурму.

– Нет-нет, вы неправильно поняли. Это был… – он набрал побольше воздуха и выпалил: – Демон.

– Демон? И как же он выглядел?

– Как… как демон. Видите ли, я – скрипач. Борис Вертинский. Д-довольно известный.

– Первый раз слышу.

– Я тоже, – выглянула из кухни Кария.

Вертинский густо покраснел.

– Я каждую пятницу играю в переходе у северного вокзала. Большой такой переход.

– О, так вот она – известность. Ad glorium per an…

– Живу близко, – торопливо добавил он. – Ну и с милицией проблем нет – там меня знают уже все. Каждую пятницу, значит, прихожу. А сегодня… сегодня мне сразу показалось, что там дух какой-то нездоровый.

– Гадят на каждом углу, – я демонстративно зевнул и почесал за ухом. – Вот и воняет.

– Н-нет, зачем вы меня перебиваете? Не в этом дело. Воздух прямо звенел – мне это мешало, раздражало. Потом уже я увидел тот знак на стене. Когда из него… выпрыгнуло.

Резко подавшись вперёд, я налетел животом на стол и чуть не перевернул его.

– Какой знак?