– Предшественник умер или на пенсии? – спросил Джонс, не ответив на его вопрос.

– На пенсии. Но не исключено, уже и умер. Кажется, он уехал в Танбридж-Уэллс.

– Отличное место.

– Так к чему вы все-таки клоните? – спросил Хэллем.

– Я клоню к тому, что Миддлтонов убили, – заявил Джонс и, прежде чем викарий успел возразить, добавил: – Чтобы миссис Пэшен могла подменить их ребенка на своего.

– Но…

Писатель поднял руку:

– Более того, я считаю, что нынешний мистер Миддл-тон находится в смертельной опасности с той самой минуты, как вступил на землю Саксон-Уолл.

Викарий рассмеялся и вздохнул с облегчением.

– Сразу видно, что вы романист, – заметил он.

Джонс усмехнулся:

– Вы думаете, что я несу чушь. Но послушайте, что говорил мне Пэшен не далее как вчера днем. Во-первых, он заявил, что снова заболел, и обвинил в этом свою жену. Во-вторых, связал данный факт с возвращением старшего мистера Миддлтона в свое поместье. В-третьих, признал, что миссис Пэшен отдала их маленького сына. В-четвертых, заверил меня, что ребенок Миддлтонов умер, во что я, впрочем, не верю. В-пятых, заявил, что он и его жена собираются шантажировать мальчика, который носит сейчас фамилию Миддлтон, как только тот достигнет совершеннолетия. И наконец, в-шестых, что особенно важно, он сообщил, что его нынешняя болезнь очень похожа на ту, от которой он страдал перед смертью миссис и мистера Миддлтон. Что вы об этом думаете? Вам это ни о чем не говорит? Разве это не похоже на грязную и отвратительную махинацию?

Священник почесал щеку.

– Звучит неоднозначно, – осторожно ответил он.

– Перестаньте! Неужели вам не кажется странным, что мистер и миссис Миддлтон умерли так вовремя?

– Вовремя для кого?

– Вы признаете, что миссис Пэшен подменила детей и это можно доказать?

– Я признаю, что она могла подменить детей, но что до доказательств…

– Она не сумела бы подменить их, если бы мистер и миссис Миддлтон были живы. Вот что, по-моему, произошло, – продолжил он, не дав викарию закончить. – Миссис Миддлтон умерла во время родов, а миссис Пэшен, которая, вероятно, была у них нянькой, увидела в этом шанс и решила им воспользоваться. Она отравила мистера Миддлтона – скорее всего, мышьяком – и поменяла детей. А чтобы немного усложнить дело, передала украденного младенца Миддлтонов миссис Пайк, у которой умер ребенок, и похоронила мертвого малыша под собственным именем – Пэшен.

– Умершее дитя действительно похоронили под фамилией Пэшен, – произнес Хэллем. – В церковном дворике есть деревянный крест.

– Короче говоря, вот в чем я обвиняю миссис Пэшен. Она убийца и похитительница детей. Вопрос в том, что мы можем с этим сделать?

– Ничего, мой друг, – помолчав, ответил викарий. – Пока вы не эксгумируете тело Миддлтона, все это пустые слова. Да и в любом случае это не вернет его к жизни.

– Да, вы правы, – кивнул Джонс.

Он вышел от викария, все еще размышляя об этом деле, и по пути домой заглянул к доктору Мортмэйну.

– Кревистер? Да, у меня есть его адрес.

– Спасибо, – произнес Джонс, записав его в блокнот.

– Надеюсь, вы не собираетесь сбежать к другому док-тору, – улыбаясь, заметил Мортмэйн.

Джонс усмехнулся. Внезапно он вспомнил, что викарий говорил о враче.

– Я слышал, вас тут боятся, – сказал он, и в его голосе прозвучали язвительные нотки.

Мортмэйн громко рассмеялся:

– Но все-таки не так, как вас! Говорят, вчера у викария вы обрушили на деревенских депутатов демонские проклятия? Правда, что местные жители боятся смотреть вам в лицо?

– Их бегство стало для меня полной неожиданностью, – пожал плечами Джонс. – Разве это не у миссис Флюк репутация человека с дурным глазом?