– Вот что, миссис Флюк, – сердито произнес викарий, – я вам уже говорил, что если вы будете гадать на кристаллах или чем-то подобном, то Господь проклянет вас на веки вечные и отправит в ад! Понимаете?

– М-м, – промычала миссис Флюк и задумалась, оттянув пальцами нижнюю губу. Внезапно ее лицо просияло. – Вы умеете красиво говорить, ваше преподобие, когда хотите!

– А вы, похоже, вовсе этого не хотите, – пробормотал себе под нос Джонс.

Старуха быстро отвела от него взгляд и перекрестилась.

– Господи, что вам еще взбрело в голову?

– А что он там про меня шепчет? – буркнула миссис Флюк, ткнув пальцем в Джонса.

– Просто процитировал одну строчку, – с виноватым видом ответил Джонс.

– Надеюсь, из Святого Писания, молодой человек?

– Э… нет.

– Я так и думала. – Она торжествующе взглянула на викария. – А насчет баптистов я вам скажу. Помните историю про Илию?

– Помню.

– Как он заливал алтарь водой?

– Да, да.

– И как все равно пришел огонь и все сгорело?

– Разумеется.

– Так почему же баптисты не могут послать на землю дождь? Они же так любят воду! Вода для них бог, но ему на них плевать! Значит, и мне на них плевать!

– Вот что, миссис Флюк, – сурово возразил священник, – я не позволю в своем присутствии говорить такие вещи. Не мое дело защищать представителей других конфессий, однако неприятно слышать столь грубые и непочтительные замечания. Вы что, язычница? Разве вы не понимаете, что дождь начнется в свое время, как предназначено Господом?

Миссис Флюк печально покачала головой.

– Конечно, вы больше в этом понимаете, ваше преподобие, – признала она. – Я только хочу сказать, что мистер Турфи не может крестить своих баптистов. А что до меня, то я ни воды не могу добыть, ни Марту Пэшен за руку поймать. И если так пойдет и дальше, я запутаю ее в ветвях дерев, как того Авессалома, и пусть воин пронзит Марту своим мечом.

– Я поговорю с миссис Пэшен, хотя и убежден, что все это чепуха, – поспешно произнес викарий.

Миссис Флюк ответила ему реверансом и хотела продолжить разговор, однако священник уже нажал кнопку звонка, и на прощание она успела только сказать:

– Ладно-ладно, спасибо и на этом, но хочу напомнить, что помогать мне нести свое бремя – ваш священный долг. И раз уж вы были так добры, то вот вам четыре пенса на детишек, хотя я слышала, что в последний год они вели себя хуже всякого скота, и очень жаль, что на них нет пророка Елисея с его медведями.

Викарий молча взял четыре пенса, раскрыл бухгалтерскую книгу и вписал туда имя миссис Флюк и размер ее взноса.

– Странная женщина, – прокомментировал Джонс, когда она ушла.

Священник набил трубку табаком, закурил и хотел что-то ответить, но тут дверь снова отворилась, и в комнате появился японец.

– Миссис Пэшен, хозяин.

– Пусть войдет, Нао.

– Хорошо. Дочка Флюк и все-такое.

К миссис Пэшен вряд ли подходили слова и «все такое», подумал Джонс, с интересом разглядывая ее мертвенно-бледное лицо и раздутые ноздри. Как и мать, новая посетительница сразу перешла к делу.

– Во-первых, вот вам семь пенсов на мальчишек, – заявила она.

Викарий достал книгу и записал ее взнос. К удивлению Джонса, он и на сей раз не сказал ни слова благодарности.

– А во-вторых, – яростно продолжила миссис Пэшен, – эта старая чертовка постоянно врет, чтоб она сдохла! Но прийти сюда, к вам! Правду говорят – не только с плотью и кровью борется душа, но и со всяким наваждением от злого духа!

– Давайте к делу, миссис Пэшен. Вы жалуетесь на свою мать?

– Она мне не мать! Избави Бог от такой матери! Лучше бы я родилась от…

– Хватит! Объясните, зачем пришли.

– Она навела на меня заклятье, вот зачем.