– Не даст, – он поджал губы, – уже спрашивал. Союзники не позволят, большая политика, чтоб её.

– А зачем у них спрашивать? – я улыбнулся. – Скажем, что случайно взяли. Адъютант, к примеру, не так приказ передал. Возьмём, а там будет поздно возвращать.

Покачав головой, Суворов ничего не ответил. Но сомнение я в него заронил, и этого было достаточно. Полка драгун, чтобы оккупировать город, естественно маловато. Но если ворваться на чистом нахальстве, взять верхушку города и гарнизонное начальство, то акция может иметь успех.

Я хотел заехать проведать Корсакова, но госпиталь ещё не добрался до лагеря. Так что я вернулся в батарею и продолжил заниматься подготовкой к сражению.

– Он собирается сбежать, – шепнул мне на ухо голос. – Сегодня.

– Тьфу, Дмитрий Иванович, сколько раз тебе говорил: не подкрадывайся ты так. Кто сбегает?

– Рокк. Выбил у начальства отпуск по здоровью и готовится уехать вечером.

Киж вытянулся и по-военному гаркнул:

– Разрешите задержать господина майора!

– Вместе будем «задерживать». У меня, знаешь ли, есть к нему несколько интересных вопросов.

Мертвец разочарованно вздохнул.

– Узнай, как он поедет, и найди подходящее место для засады. Такое, чтобы в лагере не услышали, если станем шуметь.

– Уже, – расплылся Киж в улыбке, – всё приготовил. Через час надо ехать, чтобы не упустить.

Я кивнул, велел ему вооружиться и пошёл раздать указания унтерам. Мало ли как дело обернётся и когда вернёмся, пусть думают, что я в город поехал «к сударыням» вместе с другими офицерами.

Через час, на закате мы с Кижом двинулись прочь от лагеря. Сделали крюк, будто едем на запад, но, не доезжая до города, развернулись и поехали в объезд на восток. На пятой версте спешились и увели лошадей в лес. Я разбросал по дороге несколько Знаков и спрятался рядом с Кижом в придорожных кустах.

– Он точно здесь будет проезжать?

– Голову на отсечение даю, Константин Платонович. Другой дороги от лагеря нет, если он в Россию едет, а не в Европу решит сбежать. Да и мёртвый следок сюда ведёт.

– Какой ещё следок?

Мертвец почесал в затылке.

– Как бы объяснить… Если человек помереть должен, он к своей смерти будто по дорожке идёт. Вот она-то мёртвым следком и называется. Мне его видно, дядя ваш тоже мог разглядеть. А вы ещё в силу не вошли, чтобы заметить.

Я скептически хмыкнул. Киж, по моим наблюдением, частенько приукрашивал. Хвастался то своим «мертвецким» чутьём, то знанием дороги, которую потом терял. Так что все его заявления надо было делить на два. В «следок», честно говоря, мне верилось с трудом.

– А если всё-таки сбежит?

Киж оскалился.

– Тогда я его на верёвке притащу. Вам живого или мёртвого?

Ответить мне не дал послышавшийся топот копыт. Да не одного всадника, а сразу четырёх.

Рокк ехал на огромном авалонском скакуне. Даже в седле у него был надменный вид, не хуже чем у французского короля. Вот только свита поменьше: денщик и кирасиры: двое мощных усатых дядек в стальных нагрудниках. Великовата толпа против нас, но деваться было некуда.

Я дёрнул эфирные нити, ставя на взвод Знаки на дороге. Стоило коню Рокка оказаться над ними, как они активировались, сжигая вложенную силу. Никаких визуальных эффектов: ни огня, ни льда, ни струй раскалённого песка. Но движитель механического скакуна дал сбой.

Швы обшивки на животе лошади разошлись, на дорогу вывалилась металлическая требуха. Ноги коня подломились, и Рокк вылетел из седла. А кони кирасир встали на дыбы, почувствовав перед собой магическую опасность.

Выскочив из кустов, я кинулся к упавшему противнику.

– Эти на тебе! – заорал я Кижу, указывая на кирасир.