– Тьфу! Болтун.

– Грешен, господа. Прошу понять и простить.

– Пётр, – я повернулся к Боброву, – поехали отсюда.

– Стойте! – Белинский подскочил ко мне. – Куда вы? Вы обязаны драться!

– На потеху толпе? Нет уж, увольте.

– Деритесь!

– Не собираюсь. Желаете доставить удовольствие публике – побейте друг друга.

– Костя, – зашептал мне на ухо Бобров, – нельзя так уезжать. Сейчас муромское общество на твоей стороне, а если уедешь, поставишь всех в неловкое положение. Надо, Костя.

– Сударь, – Белинский поджал губы, – вы приняли вызов, деритесь как мужчина.

Мне надоела вся эта ситуация до крайности. Публика, глупые юноши и болтливые секунданты.

– Желаете драться? Я доставлю вам это «удовольствие». Где наше оружие?

– Вот, – тут же появился толстяк, – самые лучшие канделябры. Лично выбрал, хочу заметить, из своего имущества. Да-с! Для поединка чести мне ничего не жалко.

Я усмехнулся и взял в руки оба «подсвечника». Практически одного веса, похожие на трезубцы, из хорошей крепкой бронзы. И тщательно начищены до зеркального блеска.

– Годится. Выбирайте, – я кивнул Белинскому, – каким будете драться.

Он скривился.

– Тоже мне, «оружие». Не могли назначить что-то другое?

– Что вы привередничаете, как барышня? Будьте мужчиной, деритесь тем, что есть.

Белинский нервно выдернул у меня из рук один из канделябров.

– Этот!

– Вот и чудно. Дайте мне две минуты, я сниму камзол.

Мы с Бобровым вернулись к экипажу. Сбросив верхнюю одежду, я остался в рубашке и несколько раз взмахнул руками, чтобы размяться.

– Покажи им, Костя, – Пётр хлопнул меня по плечу, – пусть знают наших.

– У тебя «громобои» с собой?

– Ммм, да. Взял на всякий случай. Ты решил стреляться?

Я покачал головой.

– Возьми один и держи под рукой. На всякий случай, если наши противники начнут играть не по правилам.

Лицо Боброва стало озабоченным.

– Думаешь? Вроде люди чести. Хотя ты прав, лучше подстраховаться.

Подождав, пока он спрячет под одежду «громобой», мы двинулись к месту дуэли. На ходу я окинул взглядом публику, замершую в ожидании. Может, деньги в следующий раз собирать с зевак? Чтобы неповадно было превращать серьёзное мероприятие в зрелище.

Бобров и худой секундант выбрали ровную площадку и оттеснили любопытных подальше.

– Господа, прошу подойти сюда.

Я остановился в трёх шагах от Белинского. Он смотрел на меня зло, плотно сжав губы и нервно теребя пальцами край рубашки.

– Господа, это последний шанс решить дело миром.

– Не может быть и речи, – мой противник дёрнул плечом. – Только смерть сотрёт бесчестие.

Ёшки-матрёшки, сколько ненужного пафоса и максимализма. И откуда такие наивные романтические дураки берутся?

– Возьмите ваше… оружие. Вы можете… ммм… фехтовать только им. Использование другого оружия или Таланта будет считаться бесчестным поступком.

Видя, как нервничает Белинский, я усмехнулся. Он заметил это и ещё больше насупился. Так хочется убить меня? Сочувствую, у меня совершенно другие планы.

– Начинайте по моей команде.

Бобров протянул мне бронзовый канделябр и тут же отошёл вместе с секундантом в сторону. Худой поднял руку и резко опустил.

– К барьеру!

Не торопясь, приглядываясь друг к другу, мы сходились к центру площадки.

Канделябр – это, конечно же, не шпага, чтобы им фехтовать. Он скорее похож на тяжёлую дубинку странной формы. Вы когда-нибудь дрались на дубинках? Не скажу, что я специалист по таким развлечениям, но пару раз доводилось применять подобное оружие. Убить, попав в голову – как нечего делать! Один удар, и противник валится на землю, как подкошенный. А мне этого допустить нельзя.

Драться Белинский не умел совершенно. Бестолково размахивал «подсвечником», кружа вокруг и отпрыгивая от любого моего движения. Через пять минут он запыхался, и я перешёл в контратаку.