– Интересно, а ручей там запрудить не получится?

– Получится, – орка кивнула. – Василий Фёдорович думал одно время, хотел себе там угодье для рыбалки сделать. Ох, и мастак он с удочкой посидеть! Да и ты, Костя, видать, в него.

– Нет, – я улыбнулся, – рыбачить не люблю.

– А для чего тогда?

– Водяное колесо хочу поставить.

– Мельницу, что ли, собрался делать?

– Для мастерской.

Ключница неожиданно заинтересовалась – за какой это надобностью колесо? Пришлось объяснить ей на пальцах: меха кузнечные качать, станки, если получится, наладить, вентиляцию в мастерской. Последнее я подглядел в лаборатории сорбоннского алхимика: большая труба под потолком, и там лопасти вращаются. Алхимикам без такой штуки плохо, у них реактивы ядовитые, того и гляди, потравишься. Но в механической мастерской такая шутка тоже пригодится.

– Ты смотри, чего только не придумают, – ключница покачала головой, – ишь, как!

Теперь уже она подлила мне чай и пододвинула вазочку с вареньем.

– Из ревеня, по бабушкиному рецепту варила, на меду.

Я попробовал и оценил. Вкус – специфический!

На балкон вплыла орка, та самая, из деревни. Обожгла меня горячим взглядом, поставила на стол блюдо с пирожками и так же молча удалилась.

– Настасья Филипповна, – я сделал голос чуть тише и наклонился в сторону ключницы, – а вы эту девушку ведь не просто так в усадьбу взяли?

– Таньку?

Ага, она зовётся Татьяной, значит.

– Угадал, специально её взяла. Девка красивая, умная. Да и ты на неё так смотрел, слепой не заметит.

Я почувствовал, как у меня краснеют уши. А ключница рассмеялась.

– Шучу я, Костенька. Крестница это моя, считай, с самого младенчества её знаю.

Настасья Филипповна покачала головой.

– Мать у неё померла, и года ей не было. Отец вторую жену взял, там и другие дети пошли. Ясное дело, не сахар без родной матери жить. А когда ещё три сестры, то из приданого у неё только смазливое личико и есть.

Вздохнув и отхлебнув чаю, ключница продолжила:

– Её мельник посватать собирался. Да разве молодой девке старый боров нужен? Он уже третью жену пережил, бил их страшно. И Таньку бы пришиб, она на язык слишком бойкая. Вот я и забрала её, не будет никакой свадьбы.

На лице орки мелькнула хитрая усмешка.

– Пусть учится, глядишь, наберётся ума. А там и мне на замену будет, я ведь уже старая, лет десять, и всё.

Она со значением подмигнула мне. Ёшки-матрёшки, ну и социальные лифты в деревне! Ладно, пусть пока кофе подаёт, мне нравится, как она это делает, а там посмотрим.

Весь следующий день я посвятил будущей мастерской. Вместе с кузнецом мы осмотрели поле за ручьём, и оба согласились – ключница права. Лучшего места не найти. Мы прикинули, где что строить: плотину, дорогу сюда и мост. По тому брёвнышку, что сейчас перекинуто через ручей, только детям бегать. А нам придётся возить сюда немаленькие грузы.

– Не беспокойтесь, барин, – громко басил кузнец, – мост я сам налажу, пока кирпичи везут. Дело нехитрое, за пару недель управлюсь.

– Тогда начинай, не будем откладывать.

Заодно я присмотрел неплохой выход глины в соседнем овражке. Тоже в хозяйстве пригодится, хоть и позапрошлый век, сейчас из неё формы уже не делают. С другой стороны, я не в Париже, надо пользоваться всем, что есть.

В усадьбу я вернулся к ужину. Не успел поесть, как в столовую Дворецкий вкатил знакомое кресло на колёсиках.

– Ну что, племянничек. – Дядя, закутанный в бараний тулуп, выглядел не мумией, а просто мёрзнущим стариком. – Готов идти на погост? Не струсил?

Я отодвинул тарелку и поднялся.

– Не имею такой привычки. Готов.

– Молодец, хвалю. Тогда прямо сейчас и поедем.