– Вот и деревня! – воскликнул Пашка, – Мы шли совсем недолго. Видишь, стоят дома. Они для жилья уже не годятся. Без ухода, отопления и своих хозяев они просто гниют.

– Жалко! Это не один дом и не два, а целая маленькая деревня.

– Дорога здесь вышла на берег и дальше тянется вдоль моря по берегу до следующего посёлка. Отсюда будет километров тридцать, не меньше.

– Что-то я уже проголодалась.

– Сейчас разведём костёр и поедим. Ой! Я, кажется, не взял спички! У тебя есть спички?

– Откуда у меня могут быть спички7

– Ладно, обойдёмся без костра. Пойдём в какой-нибудь дом.

Дети долго пристраивали найденные доски для широкой лавки, чтобы удобно было сидеть. Пашка сел рядом с Зойкой, достал бутерброды и, неловко обняв её за плечи, стал угощать.

– А нельзя без обниманий?

– Нельзя, – серьёзно сказал Пашка, – Ты очень красивая и мне сильно нравишься.

Он притянул Зойку к себе. Запах её волос дурманил и не давал сосредоточиться на чём-то главном, что Пашка хотел сказать. Его губы беззвучно шевелились и только дрожь, пробегающая по всему телу, выдавала его волнение.

– Я тебя очень люблю! – прошептал он.

– Ты мне тоже нравишься, – так же тихо, боясь, что их кто-то может подслушать, ответила Зойка.

А дальше случилось то, что и должно было случиться. Пашка, прижимая Зойку одной рукой к себе, другой рукой её раздевал. Девушка не сопротивлялась и только повторяла:

– Пашенька, не надо, не надо. Меня родители не поймут.

Потом, когда они уставшие, стыдливо одевшись, лежали на досках, Зойка сказала:

– Больше я с тобой гулять не пойду.

– Почему?

– А ты сам не понимаешь? Меня теперь из дому совсем не будут выпускать.

– Разве об этом кто-то узнает?

– Узнают. В деревне всегда все обо всём узнают. Надо идти домой. Мы и так придём только к вечеру. А я боюсь идти по лесу.

– Пойдём тогда по берегу моря, но этот путь длиннее, придётся огибать все мыски. Сейчас идёт отлив. Идти по берегу не будет никаких проблем. Ну, что решила? По берегу?

– По берегу.

На берегу было не так уютно, как в лесу, но зато не так страшно. Единственный, кто нарушал тишину – это море. Оно шумело, шептало, нарушая тишину и приглушая звук шагов по морской обкатанной волнами гальке. Вода ушла далеко, обнажив огромные территории песчано-глиняной няши, на которой резвились прибрежные птицы, выискивая червей, моллюсков, рачков, всё, что пригодно в пищу.

Вместо положенных двух часов ребята шли целых три часа. Уставшие, они добрались до деревни только к позднему вечеру. Разошлись заранее, и каждый зашагал отдельно к своему дому знакомой дорогой.

До окончания учебного года Зоя и Паша вне школы больше не встречались. Как-то так получалось, что всё время были какие-то дела: сначала подготовка к экзаменам, потом экзамены, а в свободные минуты родители всё время подкидывали какую-нибудь работу, как будто специально отнимая выдавшиеся свободные минуты.

На выпускной вечер Зойка не пришла. Сколько ни высматривал её Павел, она так и не появилась, а потом исчезла совсем. Поговаривали, что она то ли уехала поступать в учебное заведение, то ли устраиваться на работу.

Пашка заскучал. Точнее скучал он только тогда, когда было свободное время. Алексей Сергеевич сильно скучать не давал. Подошло время основных заготовок, а начались они с заготовки дров. Весенние майские шторма выбросили на берег очередную партию леса, по разным причинам оказавшегося бесхозным и свободно плавающим по воле волн. В конечном итоге этот лес в виде брёвен и всякого хлама всё равно оказывался на берегу.

– Ты чего, тянешь пилу, как сонная муха? – ругался на него Вовка, старший брат, видя, что Пашка с отрешённым взглядом всё время о чём-то думает.