Сегодня у Неизвестного визитеров не было. Я подсел к нему и показал фляжку во внутреннем кармане пиджака.

– А я сегодня, Эрнст Иосифович, получил работу.

– О, какой молодец! Ося пристроил?

– Да нет, – улыбнулся я. – Сам нашел.

До этого мне не приходило в голову, что мои успехи будут связывать с покровительством Дяди Джо.

Пить Неизвестный отказался, кивнув на жену, которая готовила завтрак. А сделать выставку в моей конторе согласился.

– Только заплати что-нибудь. Чисто символически.

Я вспомнил о выписке из приказа, которую привез Эрнсту, вынул ее из рюкзака и положил на стол.

– Хрущев поэтому решил, что вы хотите перестрелять всё Политбюро?

Неизвестный посмотрел документ, улыбнулся.

– Думаю, он не знал об этом. Ему нужно было держать всех в страхе. Как Сталин он поступить не мог. Поэтому нес постоянно какую-то непредсказуемую пургу, чтобы сбить противника с толку.

На встречу с директором студии Эрнста Неизвестного, Маргарет Гейтвуд, я вырядился как на свадьбу. Надел все лучшее. Тонкие брюки и сорочку, льняной пиджак. На грудь прицепил галстук-боло с медвежьей лапой, который привез тем летом из Санта-Фе. Походил на техасского брокера. Она поначалу решила, что я гораздо серьезнее и старше. Мы выпили кофе в забегаловке напротив студии и на следующий день встретились в Стивенсе. Дебора тут же напустила важности, провела нас в Пирс-холл, где намечалась выставка. Показала несколько стеклянных ящиков, в которых предполагалось разместить экспонаты. Графику мы должны были развесить на стенах, литье разместить в стеклянных саркофагах. Ключи она предпочитала держать при себе. Всячески подчеркивала, что я русский поэт и существо не от мира сего. Лучших рекомендаций для Маргарет я и не мог ожидать. Тем же вечером мы посмеивались над учителкой, сидя в хобокенской пивной.

– У нас это называется brown-nosе, – учила меня Маргарет сленгу. – Хочет понравиться начальству. Кстати, она сто процентов хочет залезть тебе в штаны.

– Что за ерунда?

– Я знаю. Женщины видят друг друга.

Вечером я позвонил Маргарет и предложил продолжить вечеринку. Она с неожиданным энтузиазмом согласилась. Я положил в рюкзак галлон красного калифорнийского, кинул несколько яблок и два граненых стакана, оказавшихся на кухне. Маргарет ждала меня у станции метро. Она по-походному переоделась: была в джинсах и брезентовой куртке. На мое появление отреагировала с веселым интересом.

– Что-то случилось?

– Конечно, случилось. Соскучился.

Она промолчала и пошла в сторону Уэст-Сайда, чувствуя спиной, что я ковыляю следом. Мы перешли несколько авеню и дошли до реки. Мэгги случайно привела меня в Челси, к зданию Компартии США. Кунхардт когда-то показывал мне эту достопримечательность. Я узнал место и показал Мэгги штаб-квартиру местных коммунистов.

– Ты знаешь город лучше меня, – удивилась она. – Это филиал Советского Союза?

– Это все, что от него осталось, – сказал я.

На фасаде здания еще сохранялась роспись с лицами вождей мирового пролетариата. Маргарет узнала Че Гевару, Троцкого и Карла Маркса.

Мы вышли на набережную Гудзона в поисках скамейки. Здесь велось какое-то строительство, и выходы к воде тут и там были огорожены красными заборами. За разорванной колючей проволокой сидели два негра, раскуривающих отсырелый косяк.

– Такова жизнь, – задумчиво говорил один из них.

– Ты прав, – соглашался другой.

– Философы, – сказал я. – Пойдем от них подальше.

Маргарет засмеялась и взяла меня за руку. Мы сели неподалеку от философов и выпили по стакану вина.

– Это плохое вино, – сказала Маргарет. – Много сахара. Его можно пить, но я научу тебя покупать хорошее.