– Нет.

– Станьте несколько дальше от двери. Здесь дикое место, а времена теперь стоят смутные. Надо быть очень осторожным.

Я отошел на несколько шагов, а он приотворил дверь настолько, чтобы могла просунуться его голова, и в течение некоторого времени, не говоря ни слова, смотрел на меня испытующим взором.

– Ваше имя?

– Луи Лаваль, – отвечал я, думая, что будет безопаснее назвать свое имя без дворянской частицы «де».

– Куда вы направляетесь?

– Мое единственное желание найти какой-нибудь приют!

– Вы прибыли из Англии?

– Я пришел с моря.

Он в недоумении потряс головой, желая показать мне, как мало удовлетворили его мои ответы.

– Вам нельзя оставаться здесь, – сказал он.

– Но, может быть…

– Нет, нет, это невозможно!

– В таком случае скажите мне, пожалуйста, как я могу выбраться из этого проклятого болота?

– Это очень легко! Пройдя несколько сот шагов по тому же направлению, вы достигнете деревни. Вы уже почти выбрались из болота.

Он подвинулся на два или три шага, чтобы указать мне дорогу, и потом вернулся на свое место.

Я уже несколько отошел от него и его негостеприимной сторожки, как он позвал меня.

– Войдите, Лаваль, – сказал он уже совершенно иным тоном. – Я не могу бросить вас на произвол судьбы в эту бурную ночь. Идите погреться у огня и выпить стакан доброго коньяку – это вас укрепит и даст силу для дальнейшего пути.

Вы, конечно, хорошо поймете, что мне было не до пререканий с ним, хотя я положительно недоумевал, чем объяснить эту внезапную перемену.

– От всей души благодарю вас, сэр! – сказал я и последовал за ним в его хижину.

Как хорошо было сидеть около ярко пылавших дров, в защите от пронизывающих до костей ветра и холода, от которых закоченели мои члены! Но мое любопытство было настолько возбуждено, этот человек и его оригинальное жилище так занимали меня, что я забыл и думать о собственном комфорте. Внешность его самого, эти развалины, помещающиеся в центре болота, поздний час, в который он ожидал прибытия нескольких лиц, судя по его словам; наконец, загадочное исчезновение за камином – все это, согласитесь сами, невольно должно было возбуждать любопытство. Я не понимал, почему он вначале наотрез отказался принять меня, а потом предложил мне с самой подкупающей сердечностью отдохнуть под его кровом. Я совершенно недоумевал, как объяснить все это.

Во всяком случае, я решился скрыть мои чувства и принять вид человека, находящего совершенно естественным все окружающее и настолько погруженного в мысли о своем бедственном положении, чтобы не замечать ничего вне себя. Одного взгляда было вполне достаточно, чтобы окончательно убедить меня в догадке, промелькнувшей в моей голове при виде полуразрушенной хижины: она была совершенно не приспособлена для оседлой жизни и служила просто местом условных встреч. От постоянной сырости штукатурка на стенах совершенно облупилась, и на них во многих местах проступила зеленоватая плесень; в воздухе чувствовался резкий запах пыли.

Единственная, довольно большая комната была совершенно без мебели, если не считать расшатанного стола, трех деревянных ящиков, заплесневевших стульев и совершенно обветшалого, вряд ли пригодного на что-нибудь невода, который загромождал собою весь угол.

Прислоненный к стене топор и расколотый на части четвертый ящик указывали, откуда взялись дрова для камина. Но мое внимание особенно притягивал стол: там около лампы стояла корзинка, из которой соблазнительно выглядывали окорок ветчины, коврига хлеба и горлышко бутылки. Хозяин хижины, словно извиняясь за свою холодность и подозрительность при первой встрече, своей любезностью старался заставить меня забыть первые моменты нашей встречи. Чем объяснить эту перемену в обращении со мной, я решительно не мог догадаться.