Берта Ивановна прислушалась. Равномерный стук пяткой в коридоре стих – сын цыганки Марины наконец выкурил старого вертухая из туалета. Тишину прорезала резкая трель дверного звонка. Два длинных, два коротких… Это к ней.

Берта Ивановна совсем не выжила из ума! Она прекрасно понимает, что к ней пришли, и не идет открывать только потому, что мучительно размышляет, разрешено ли ей в субботу открывать дверь? Пока старушка предавалась размышлениям, в коридоре послышались ругань и пронзительный вопль:

– Берта, открывай, к тебе пришли!

Но Берта Ивановна даже не шелохнулась. Она понимала, что если господь бог захочет, то отворит пути (и соответственно и двери) идущему. Ее помутившийся от старости мозг несколько путал Яхве со швейцаром.

Дверной звонок посылал сигналы по азбуке Морзе – два длинных, два коротких, но старушка застыла с неподвижной улыбкой на лице. Любопытство боролось в ней с приверженностью к субботе, и пока суббота побеждала. Наконец хлопнула входная дверь, и из коридора донёсся раздражённый голос цыганки Марины:

– Если еще не сдохла, то она там…

Буквально сразу же послышался стук в комнату, и на пороге появился незнакомый парень. Его возбужденные от долгих звонков глаза наткнулись на кроткое лицо Берты Ивановны с застывшей, точно маска, улыбкой. Глаза парня, словно по мановению волшебной палочки, стали ласковыми и добрыми. Внешний вид парня оставлял странное впечатление. У него были развитые плечи боксёра, короткая стрижка и костлявые руки. Холодный деловой вид и уверенность, сквозившая во взгляде, контрастировали с наигранно-мягкой улыбкой. Ледяные глаза быстро окинули комнату, на долю секунды задержавшись на семейных фотографиях на стене.

– Здравствуйте, – произнёс посетитель. – Вы Берта Ивановна Шептенита?

Лицо старой женщины засияло – наконец-то ей есть с кем поболтать!

– Если по последнему мужу, то да… Ведь у меня было еще три мужа, и, знаете ли, каждый из них в качестве свадебного подарка дарил мне свою фамилию. Проходите, проходите! Неужели вас прислал ко мне любавический ребе? Ох-ох-ох! Он такой заботливый!

Посетитель сел на стул, оглядываясь.

– Нет, я из Фонда помощи престарелым ветеранам сцены, сокращённо ФППВС, – громко произнёс он. – Если вы еще не в курсе, согласно постановлению правительства, фонд организует шефство над вами…

Берта Ивановна улыбнулась еще счастливей. Нет, этого юношу ей явно послал сам господь бог! Теперь-то ей есть кого попросить об одолжении.

– Молодой человек, если вам нетрудно, зажгите сигарету и подайте ее мне… Зажигалка на комоде. Спасибо, вы мой спаситель!

– Вы парализованы? – Посетитель опасливо покосился на нее – в условиях договора не было упомянуто, что старуха не может двигаться.

– Нет. – Берта Ивановна с наслаждением затянулась. – Если бы ваша мама, юноша, была еврейка, то она рассказала бы вам, что такое Святая суббота. Впрочем, сегодня, считайте, я парализована. И знаете, мне это приятно, потому что я делаю этим приятно моему любимому богу. Вы знаете, мой второй муж, он был, кстати, директором мясного магазина, он…

– Простите. – Посетитель грубо оборвал начавшуюся нить воспоминаний. – Позвольте все же изложить цель моего визита. Кстати, вот мое удостоверение… – На стол легла синяя с золотом корочка. – Наш фонд берет над бывшими актёрами шефство. Меня прикрепили к вам для оказания посильной помощи: ну, в магазин сходить, обед сварить, подмести…

– Отлично! – Ободрённая сигаретой, Берта Ивановна кокетливо подмигнула. – Знаете, меня однажды уже навещала одна дамочка из Фонда актёрской взаимопомощи. Она экспроприировала у меня стул восемнадцатого века и икону моего первого мужа, и я ее прогнала. Но к вам, конечно, это не имеет никакого отношения! Кстати, что бы вы знали, кофейник на общей кухне, столик с красной клеёнкой у окна, банка с кофе – на шкафу…