– И теперь ты на пути к следующей, – сказал он после долгого молчания.

– Намекаешь, что я зря хочу выручить Лину? – усмехнулся я. – Что мои доброта и совесть – ошибка? То есть меня пусть спасают, а я так же поступать не должен. Чудесный подход. Очень удобный. Следующий шаг какой? Ударить своего спасителя в спину?

– В конечном счёте твоя совесть ничего не будет значить, а доброта встанет камнем в горле, когда надо будет принять судьбоносное решение. Ни то, ни другое не ошибка само по себе. Ошибка возводить их в абсолют.

– И что, – вздохнул я, оборачиваясь, – вытащить девчонку из беды – слишком добрый поступок?

– Нет, – ехидно глядя мне в глаза, ответило Отражение. – Но ты ведь не только добротой при этом руководствуешься, не правда ли?

Я стиснул зубы. Двойник выдержал паузу и взглядом указал на стену – где как раз оказалась очередная витрина.

В ней, словно на выставке, стояла знакомая двухместная кровать. На ней, обнявшись, лежали тела Муалима и Эл’Ленор, а рядом мрачно возвышался посох с черепом. Только здесь, в витрине, всё выглядело ещё более реальным, чем когда мы с Рэном и Киром вторглись в дом некроманта и эльфийки. Здесь вечность и спокойствие буквально витали в воздухе, и кроме них не было больше ничего. Только пыль блестела в тонких солнечных лучах.

– Ты хочешь чего-то подобного, – сказал двойник. – Можешь ничего не говорить, я ведь в твоей голове как у себя дома. Это вторая твоя великая иллюзия. Первая была, что тебе не будет покоя, пока ты не знаешь о себе правды. Вторая – что ты сможешь прожить тихую спокойную жизнь и умереть счастливым. А на данный момент тебе для этого нужна Лина.

От этих слов у меня внутри что-то оборвалось. Забурлила ярость: что этот шут недоделанный опять сочиняет? Хочет вывести меня из себя? Или, как обычно, преподаёт какой-нибудь урок? Да ещё и с такой гнусной рожей, словно всё-то он знает! И почему нельзя просто взять и разбить ему эту самую рожу?

Я даже стиснул кулаки, но сдержался. Отвечать тоже не стал – просто смотрел на двойника, как в самое ненавистное на свете зеркало.

– Не переживай, – сказал он, не отводя взгляда, – я понимаю, что эту ошибку тебе тоже необходимо совершить. Иначе ты не поймёшь.

– Ну до чего же ты умный, – выплюнул я. – Как тебе, наверное, больно смотреть на меня идиота!

– А особого ума тут не надо, – покачал головой двойник. – Нужен только опыт.

Не очень-то поняв, что он имел в виду, я махнул рукой и пошёл дальше по коридору. Быстро, размашисто – забыл, что толку от этого никакого. Отражение, сделав всего два неспешных шажка, снова оказалось рядом со мной.

– Ещё не всё?! – рявкнул я. – Ещё не все советы даны, не все сентенции высказаны? Может, есть ещё какие-нибудь «великие иллюзии», о которых мне непременно нужно узнать?

– Есть ещё одна, – кивнул двойник. – Но для неё пока слишком рано.

– Да говори, чего там. Всегда рад твоим бредням!

– А я – твоим. Вот как славно мы живём!

– Да денься ты уже куда-нибудь! – крикнул я прямо в собственное ухмыляющееся лицо. – Проваливай в Бездну!

– Как скажешь, – сказало Отражение и снова указало взглядом на стену.

Я повернулся и замер – передо мной оказалась пустая витрина. Присмотревшись, я понял, что вижу за стеклом точно такой же коридор со светящимися стенами.

А потом осознал, что не могу пошевелиться.

В коридоре прямо напротив меня висело зеркало. В нём уже не было Отражения. Только я сам, заточённый в одном мгновении, стоял в очередной витрине.

*      *      *

Рэн осторожно ступал по узкому каменному карнизу. Поскользнуться он не боялся, но с ветром здесь, в высокогорьях, шутки были плохи. Если проблема с обледеневшим уступом решалась вбитыми во вторую подошву гвоздиками, то от жестоких порывов можно было уберечься, только плотно вжимаясь в скалу.