– Может, я окончила музыкалку в двадцать. Или в тридцать.

Ваня хмыкнул:

– Ну нет, вам точно не может быть тридцать семь.

Яна легонько провела пальцами под подбородком:

– Пластическая хирургия, Иван, творит чудеса.

Ваня с улыбкой покачал головой и одним глотком допил всё, что было в чашке. Затем он встал и протянул руку:

– Давайте вашу, схожу помою.

Яна, тоже уже допившая свой кофе, подняла на него удивлённый взгляд и молча отдала чашку.

– Вы так смотрите, как будто никогда не видели вежливых парней.

– Вежливых парней, предлагающих помыть чашку, точно не видела.

– Не везло вам, значит, с парнями.

Яна подняла бровь:

– Довольно дерзко говорить такое учительнице, Низовцев.

Ваня усмехнулся и притворно вздохнул:

– И вот я уже не вежливый Ваня, а дерзкий Низовцев.

– Одно другому не мешает, полагаю, – Яна сказала это с улыбкой и с какой-то новой ноткой в голосе.

Ваня довольно кивнул:

– Очень надеюсь, что так.

С чашками в руках он дошёл до туалета и, споласкивая посуду, стал думать о том, как странно начался сегодняшний день. Странно, но приятно. Мог ли он, выходя утром из дома, представить, что будет пить с Яной кофе, вот так просто, поедая жутко невкусные вафли и болтая о пустяках. Ваня осознал, что, несмотря на разницу в возрасте, пусть и очевидно небольшую, находиться рядом с Яной было удивительно легко. И комфортно. И не только Ване – весь класс отзывался о ней очень доброжелательно. Ребят подкупало, что она вела себя совсем не по-учительски – без напускной строгости и отчуждённости, общалась с ребятами на равных. Постоянно с ними шутила, задавала вопросы и внимательно слушала ответы. Интересовалась ими. А иногда она выглядела до смешного наивной, и эта её наивность, этот свет и доброта чертовски притягивали Ваню. По какой-то необъяснимой причине рядом с ней он чувствовал себя старше. Взрослее. И ему это нравилось.

Когда Ваня вернулся с чистой посудой, Яна уже сидела за своим столом и проверяла тетради.

– Спасибо большое! Поставь, пожалуйста, на нижнюю полку, – она махнула в сторону одного из шкафов.

Ваня поставил чашки на место, подошёл к своей парте и осторожно опустил чехол с гитарой на пол, прислонив к столу.

– Ты так весь день и собираешься с ней ходить? – Яна показала взглядом на чехол.

– Придётся. – Ваня слегка поправил гитару, чтобы она точно не упала кому-нибудь на ноги. – В гардеробе не рискнул оставить.

– У меня есть отличная идея: ты можешь оставить её здесь. Закинь на шкаф, там её никто не потревожит, – сказала Яна и, перехватив взгляд сомневающегося Вани, добавила: – Если кто-то рискнёт, будет потом исправлять вагон двоек до самого нового года.

Ваня рассмеялся:

– Какая охрана! Я польщён.

Ваня аккуратно положил чехол на книжные шкафы и вернулся к своему месту напротив учительского стола.

– Пока ты не сел, открой, пожалуйста, окно, – попросила Яна, не отрываясь от тетради, которую проверяла.

Он приоткрыл окно, и через минуту кабинет заполнил прохладный утренний воздух. Ваня сидел за своей партой, смотрел, как Яна то и дело оставляет красные пометки на полях в тетради какого-то незадачливого ученика, слушал пение птиц за окном, медленно, размеренно дышал и чувствовал странное умиротворение. Но это чувство продлилось недолго – через несколько минут кабинет начал заполняться одноклассниками, и Ваня уткнулся в телефон. Рядом с ним отодвинулся стул.

– Привет.

Ваня поднял глаза. Миля, одетая в тёмно-коричневое платье чуть выше колена, села за парту Вики и кокетливо закинула ногу на ногу, как бы невзначай демонстрируя Ване их красоту. Ноги Ваня оценил. А вот с Милей разговаривать ему не хотелось, в ответ он просто кивнул, но её это нисколько не смутило.