– Мама, нет, – отсекаю твердо. И чуть мягче добавляю. – Я в надежных руках, слышишь? Не переживай. Как переговорю с врачом, обязательно тебе позвоню.

– Ладно, – отзывается ворчливо. – А ты где хоть? В какой больнице?

– Не знаю, меня же знакомый привез, – прижимаюсь лбом к окну. – Только вывеску вижу. «Многопрофильная клиника Гафиевых» называется.

– Ладно, удачи тебе, Соня. Буду ждать новостей.

Засовываю мобильник обратно в сумочку и в этот же момент замечаю, как к машине приближаются два медработника. Они катят носилки, а следом за ними идет Багиров. Серьезный, собранный, деловой.

На секунду меня прошибает флешбек, мысленно возвращающий к событиям семилетней давности. Мы с Максимом сидим друг напротив друга, и я, глядя ему в глаза, лгу о том, что отец моих детей Мирон. Его лицо, тронутое неподдельным разочарованием, сохранилось в памяти на удивление четко. Перед глазами до сих пор стоит резко помрачневший взгляд и сползшая улыбка.

Интересно, какой бы была моя жизнь, если бы я позволила Багирову дождаться рождения детей и узнать правду? Вероятно, совсем другой.

Забавно, когда я приняла решение выбрать в качестве отца своих детей Мирона, то свято верила, что поступаю мудро. Мирон, он ведь положительный, предсказуемый, надежный. И совсем не бабник, в отличие от Багирова. Мне казалось, что с ним-то у нас сложится настоящая семья.

Но семьи, к сожалению, не вышло. Вышла лишь смесь обид, разочарования и боли. Вы не подумайте, с Мироном мы расстались на дружеской ноте. Да и сейчас общаемся без всякого негатива. Но все же годы моей, а потом и его лжи изрядно потрепали нам нервы.

Тот случай научил меня одному крайне важному жизненному принципу: никогда нельзя решать за других людей. Никогда.

– София, ты готова? – Багиров распахивает дверь перед медработниками.

– Готова, – киваю.

А дальше все происходит как-то очень быстро, но в то же время без суеты. Меня аккуратно кладут на носилки и катят в приемное отделение. К счастью, бюрократических проволок действительно не возникает: никто не спрашивает моего имени, не требует документов, не просит заполнить никаких бланков. Меня сразу везут к врачу, который бегло оглядев мои травмы, направляет на рентген для исключения перелома. А потом уже на МРТ для оценки состояния связок.

– Как я и предполагал, у вас частичный разрыв или, говоря простым языком, растяжение связок коленного сустава, – ознакомившись с результатами моего исследования, говорит доктор.

– Это серьезно? – от волнения покусываю ноготь на большом пальце.

– Ничего критичного, но ортез поносить придется.

– Ортез? Это что-то вроде гипса?

– Угу. Он нужен обеспечения иммобилизации коленного сустава. Поврежденным тканям для полного восстановления нужен покой.

– И сколько мне его носить? – траурным голосом уточняю я.

– Думаю, дней десять, – отвечает он. – Максимум – две недели.

Проклятье! Это очень-очень долго! У меня ведь на носу важные деловые встречи. Да и объектов, ход работы которых нужно проконтролировать лично, немало. Как же быть?

– А ходить-то я смогу? – во мне все еще теплится слабая надежда.

– После выздоровления – разумеется, – шутливо бросает доктор. – А во время лечения на травмированную ногу лучше не наступать.

Чудесно. Просто чудесно! Уже представляю, как буду ездить на работу на такси и прыгать по офису на костылях.

Заметив мою кислую физиономию, мужчина добавляет:

– Больничный я вам, само собой, выпишу. Отлежитесь, отдохнете.

– Да мне не до отдыха, – чуть не плачу. – У меня контракты горят! И новые добывать нужно…

– Я понимаю, работа – штука важная, но здоровье все же важнее, – мягко подмечает он. – Сейчас уже поздно. Я предлагаю вам остаться в клинике хотя бы до завтра. Вип-палата для вас уже готова. Там вы сможете привести себя в порядок и отдохнуть.