Зачем он мне все это говорит? Просто ради того, чтобы побесить и задержать? Отвлечь от моих дел?

– Моя, да. Как видишь, я смогла воплотить мечту в жизнь.

Наиль прищуривается, его глаза затягивает чернота, и я сглатываю комок в горле.

– А не свалила бы, десять бы таких кондитерских было.

– Для чего мне десять? Чтобы закрывать глаза на твои гулянки? – трясу волосами. – Ну уж нет. Я не покупаюсь, и ты это знаешь.

Наиль медленно обводит взглядом помещение, и на его губах появляется злая улыбка. И я уже настраиваюсь на то, что сейчас он мне скажет очередную гадость.

– А на эту ты, наверное, заработала сама, просто я не заметил? Или все же тут мои бабки вложены, а, милая жена?

Дергаюсь как от удара. Поднимаю глаза и замечаю в окно, как к моей кондитерской идет мама с коляской. А в ней Мира и Мила…

О нет! Наиль не должен их увидеть!

Рвусь из захвата, чуть ли не перевернув столик, на котором стоит заказ Наиля. Он хмурится, а я готова опуститься до просьбы, только бы успеть и мама не зашла сюда. Иначе крах всему!

Он увидит наших дочек и поймет, что они его… что я скрыла их. И одному Богу известно, как он отреагирует.

– Наиль, ради бога, мне нужно идти. У меня масса дел, – стараюсь сохранять спокойствие и в поведении, и в голосе.

– Куда ты так рвешься?

Сжимаю зубы и рычу. Наиль дергает головой и хочет повернуться к окну. А дальше я действую на каком-то идиотском инстинкте.

Обхватываю его лицо руками и наклоняюсь к нему. Серые глаза расширяются, пока бывший муж пытается сообразить, из-за чего во мне так резко произошла перемена.

– Наиль, – выдыхаю чуть ли не ему в губы, – ну для чего нам при каждой встрече показывать, у кого сколько силенок?

Сама не понимаю, что я несу и чего жду. Но мне нужно как-то его отвлечь от окна. Он прекрасно знает мою маму, и ему ничего не стоит заметить ее среди толпы. Ее и коляску с нашими дочками.

– Считай, этот заказ как жест дружбы, – тяну губы в улыбке, стараюсь сильнее не приближаться к его лицу, – скажешь, что я угостила. А мне и правда пора.

И я вырываюсь. Пользуюсь его растерянностью и сматываюсь от него. Бегу к запасному выходу и достаю телефон. Ищу номер мамы. Молюсь, чтобы она подняла трубку, и мои молитвы кто-то слышит.

– Алло, Маришка, а ты на месте? Мы тут к тебе с малыми решили зайти.

– Мам, быстро иди в другую сторону.

– А что такое, дочь?

–Ма-а-а-а-а, – скулю, – зайди за кусты. Сделай все, чтобы спрятать коляску, пожалуйста, пожалуйста. Я потом все обязательно тебе расскажу. Но давай ты сейчас сделаешь, как я тебя прошу.

– Хорошо, дочка. Подождем тебя тогда в парке.

Угукаю и взвизгиваю, когда меня за талию обхватывают крепкие руки.

– Хахалю звонила, женушка? – ноги подкашиваются от тихого угрожающего шепота. – Такие у тебя дела, да?

– Боже, – прислоняю ледяную руку ко лбу и вдыхаю, – Наиль, у тебя мания, кажется.

Хочу отойти, но меня прижимают к груди, и на меня лавиной наваливаются воспоминания его объятий. Как мне было хорошо и надежно в его руках. А потом эти руки обнимали другую женщину. И не факт, что одну, после нашего развода особенно…

Вряд ли Таранов хранил мне верность все это время… даже брак его не остановил от похождений.

– Я не люблю, когда меня держат за лоха и полного идиота, ангел, – его губы касаются моей мочки, отчего конечности становятся похожими на желешки, – а сейчас ты именно это и делаешь.

Он ослабляет захват, и мне удается развернуться к нему лицом.

– Мне позвонил клиент, – зачем-то начинаю оправдываться, – поблагодарил за отличную работу. Все.

Развожу руками и встречаю его скептичный взгляд.

– И часто тебе звонят, – он делает красноречивую паузу, – клиенты?