— Марк, послушай, — начинаю неуверенно, внезапно на моих глазах мужчина начинает сползать по сиденью вниз.

Черт. Черт, черт, черт.

Он такой тяжелый. Когда на меня опирался, мне казалось, что я подпираю покосившуюся многоэтажку. Или Пизанскую башню.

У меня не хватит сил пересадить Громова на пассажирское сидение, поэтому я аккуратно ссаживаю его на пол. Значит, провидение на моей стороне, оно догадалось, что Громову наплевать на собственную жизнь.

Стараюсь не думать, что было бы, успей он отъехать, сразу ледяные мурашки ползут по позвоночнику. И еще кое-что не дает покоя...

Быстро снимаю видеорегистратор, из бардачка достаю повербанк и изоленту. Стрелой несусь на противоположную сторону дороги, оглядываюсь.

Примеряюсь. Как будто здесь будет незаметно, а вот обзор, наоборот, отсюда прекрасный. Закрепляю видеорегистратор между камнями в расщелине скалы, изолентой приматываю повербанк. Включаю.

Отхожу на несколько шагов — не видно. Надо очень постараться, чтобы разглядеть, и то если знать, что ищешь. Уже подхожу к пикапу и в последний момент сворачиваю к спорткару. Беру с заднего сиденья телефон, тщательно протираю корпус футболкой и бросаю обратно, не касаясь пальцами.

В кабину не сажусь, взлетаю. И клянусь, пикап сам заводится, стоит мне оказаться за рулем. Марк издает негромкий стон.

— Потерпи, миленький, — шепчу, а сама лихорадочно вращаю руль, выруливая с обочины, — сейчас мы тебя починим.

Вдавливаю педаль газа до упора и лечу по направлению к заправке, но успеваю пролететь всего какие-то два-три километра, как над головой раздается грозный вертолетный гул.

Ну гул и гул, почему бы здесь не полетать вертолетам. Но внутри растет убежденность, что это не просто вертолет, пролетающий мимо.

Если братья Громовы кому-то помешали настолько сильно, что он решил от них избавиться, то этот кто-то просто обязан убедиться, что его план сработал. И лучший способ это сделать — увидеть своими глазами.

Конечно, старенький пикап, который спокойно едет по своим делам, не должен привлечь к себе особого внимания. Но проблема в том, что мы движемся как раз оттуда, где произошел несчастный случай. А значит, могли что-то видеть. Как много пройдет времени, прежде чем нас станут преследовать?

Немного. Выходит, у меня еще меньше времени, чтобы сориентироваться.

В отчаянии высматриваю хоть какой-то каменистый выступ, под которым можно было бы спрятаться, но как назло ничего подходящего нет. С высоты на трассе пикап виден как на ладони.

Марк рядом снова стонет, дергается и открывает глаза.

— Я что, отключился? — проводит ладонью по волосам и хватает меня за колено, вслушиваясь в гул. — Каро...

— Они нашли нас, Марк, — мне хочется плакать, — сейчас найдут.

— Сука... — он так сцепляет зубы, что слышно негромкий скрежет. А я так надеялась, что это у меня развилась паранойя и мания преследования!

— Нас прикрывает гора. Как только они из-за нее вывернут, сразу нас увидят. Здесь даже спрятаться негде!

Громов упирается здоровой ногой, подтягивается на руках и падает на пассажирское сиденье, щелкая ремнем безопасности. Во внутреннем зеркале заднего вида вижу, как его взгляд жадно рыщет вокруг. Внезапно глаза морской лазури торжествующе вспыхивают.

— Не найдут. Туда! — он показывает кивком на дорогу и резко дергает руль.

С ужасом упираюсь взглядом в улавливающий тупик для остановки грузовых автомобилей. Он покрыт толстым слоем гравия, переходящим в песок, и заканчивается каменистой насыпью. За ним начинаются густые лесные заросли.

— Что значит, туда? — издаю угрожающий писк, но мою ногу уверенно отталкивает мужское прокачанное бедро.