– Это не отменяет того факта, что она прилипала.

Зак пялился в экран монитора, на котором был открыт файл с какими-то таблицами. Он умудрялся разговаривать со мной, пританцовывать ногой в такт музыке и записывать сложные уравнения себе в тетрадь.

– Чем она не угодила тебе в этот раз?

– Пыталась узнать, «почему у такого симпатичного парня до сих пор нет девушки», – Зак очень похоже скопировал голос Мэл. – А еще предлагала познакомить меня со своей подругой.

Я поджал губы.

Это Мэл зря. Зак терпеть не мог, когда кто-то лез в его личную жизнь.

– Я поговорю с Мэл, а ты больше не называй ее прилипалой. Она моя подруга.

– Ну-ну, – пробубнил себе под нос Зак.

Я не стал спрашивать, что значит его многозначительное «ну-ну». За окном уже темнело, а мне нужно было переделать кучу дел. Профессор Стивенс на первой же лекции задал написать эссе на тему «Зарождение феминизма в английской литературе девятнадцатого века». Мысленно я уже отметил произведения сестер Бронте, Джейн Остин, Элизабет Гаскелл и Луизы Мэй Олкотт. Половину из их романов я уже читал и надеялся, что с работой справлюсь быстро и смогу выкроить час для написания новой главы в свою книгу.

Экран смартфона загорелся, но я заставил себя не проверять уведомления и направился в мужскую душевую, расположенную в конце коридора. Надеялся, что буду награжден за терпение, если увижу заветное сообщение от незнакомого номера.

Везение сегодня явно было не на моей стороне, потому что все душевые кабины оказались заняты. Я закинул полотенце на плечо и прислонился спиной к стене в ожидании, когда освободится одна из кабинок. Благо стоять пришлось недолго. Через несколько минут вода прекратила шуметь, и я отчетливо услышал женское хихиканье.

Понятно. Кто-то не смог дождаться, когда в комнате будет пусто, и привел подружку порезвиться в душ.

В нашем общежитии женские комнаты находились на втором, третьем и четвертом этажах, мужские – от пятого по седьмой, а на первом располагались офис администратора, бассейн, зал и небольшая кофейня. Несмотря на разделение, парни и девушки свободно ходили друг другу в гости, устраивали тихие посиделки (шумные карались администрацией). Влюбленных парочек, целующихся по углам или запирающихся в комнатах, пока соседи отсутствовали, тоже хватало сполна.

Дверца открылась, и из душевой кабинки вышли Дэн с повязанным на бедрах полотенцем и рыжая незнакомка, придерживающая ткань на груди.

Я многозначительно выгнул бровь. Еще вчера после тренировки он лизался с другой девушкой прямо возле раздевалки.

Увидев мое удивление, Дэн лишь усмехнулся и сложил руки в молитве, словно просил меня не строить из себя святошу и осуждать подобные интрижки.

Я прошел в кабину, шаркая резиновыми шлепками по мокрому кафелю, и громко выругался.

– А убрать за собой не думал? – выкрикнул я так, чтобы Дэн и его новая подружка меня услышали, но в ответ донесся лишь их удаляющийся смех. – Проклятие!

Я брезгливо взглянул на использованный презерватив, валявшийся прямо возле стока, и решил дождаться, когда освободится следующая кабинка.

Я уже подходил к комнате, на ходу вытирая мокрые волосы, когда услышал, что Зак разговаривает с кем-то на повышенных тонах.

– Я не пойду на праздник! – выкрикнул он, а потом раздался стук. Видимо, ударил кулаком по стене или по столу. Затем последовала эмоциональная речь на французском, и я догадался, что Зак говорит с мамой.

Я замер у двери, не желая становиться свидетелем семейной ссоры. И уже думал развернуться и прогуляться до общей кухни на другом конца этажа, как вдруг услышал полный боли голос: