Бадоев все пытался засунуть деньги в карман собственной рубашки, что надел на меня, но я отчаянно сопротивлялась, кроя их на чем свет стоит. Я что им шалава, чтобы за такое деньги брать?! Но, похоже именно шлюхой они меня и посчитали. Оба. Раз не постеснялись оттрахать и пытались баксы засунуть. Громов же порывался проводить, но я наврала ему про ревнивого мужа и троих детей. Ректор лишь хмыкнул на это скептически, но настаивать не стал – ему тоже надо торопиться в университет по логике вещей.

            Какая бы Катя не была безалаберная, но она сейчас стоит и варит мне кофе в старой, видавшей виды турке.

            - Щадищь, Щлащтен, я щейчаш бутеров тебе щварганю! – как описавшаяся на дорогие туфли кошка, метет она хвостом.

            - Не надо, кофе только дай, Кать! И аспирину!

            - Щаш! – Катя ловко наливает мне крепкий ароматный напиток, лезет куда-то в ящик. Кидает мне упаковку алкозельцера. – Вот, это получше ащпирина будет!

            И почему я не удивлена, что у сестры имеется данный препарат в аптечке?

            - Пощтинор дать? – заботливо интересуется сестричка.

            Наверно, надо… Мало ли. Нежелательной беременности мне не надо ни под каким соусом! Киваю одобрительно. Получаю еще один препарат. У сестры, кажется, имеется решение проблем на все случаи жизни. Конечно, работая в гоу-гоу ночного клуба, у девушки должен иметься весь арсенал средств от похмелья и экстренной контрацепции. Иначе не выжить.

            - Щлащтен, ну не дуйща! – подсаживается она рядом, виновато заглядывая в глаза. – Я тебя по вщему клубешнику ишкала, до утра ждала! А под утро Щлавка п*идор, подожвал меня к щебе и бабки отщитал! Бакши! Две тыщи! Шкажал, довольные клиенты ошталищь! Велели Нащтене передать!

            Что?! Но когда они успели?! Разве что если только по телефону…

            - Не предштавляю, что они ш тобой делали, что потом рашплатилишь… Щлащтен, ну прошти, что подштавила…

            - Я верну им деньги, Кать. Я не шлюха, чтобы они со мной вот так расплачивались!

            И тут сестра меня удивляет в конец:

            - Щлащтен!!! – взмаливается она ко мне. – Я клинику нашла! Там жа такие деньги мне новый жуб поштавят! Жа пару дней! Винир! Ну пожалушта, пожалей меня!!! Гыыы…

8. Глава 8

Безбожно заваливаю тест! Реально, ничего не понимаю!!! Будто одиннадцать лет до этого изучала другую математику. Альтернативную! Результаты будут лишь через три дня, но я уже заранее знаю, что высокий балл мне не набрать!

            Что делать? Катастрофа! Всю жизнь в этом ночном клубе с подносом бегать?! Или еще хуже, гоу-гоу полуголой выплясывать?! Мне уже девятнадцать. Так получилось, что в школу пошла поздно. Сейчас если еще один год пропущу не поступив в универ, то что?! Что?

            Иду расстроившись по коридору. Сжимаю папку с документами. Вот так, помогла сестре, называется… вместо того, чтобы ночью подготовиться получше, занималась таким, что теперь прикрывать шею и руки придется минимум неделю, пока засосы и синяки от двойного любовного угара не сойдут с бледной кожи…

            Впереди маячит знакомая фигура. Громов! Смотрю на него, выходящего из другого конца коридора, и в моем теле запускаются такие процессы, от которых сразу в жар бросает! Многострадальная вчерашними стараниями ректора и Бадоева щелочка моментально сокращается, поджигаясь в страшном пожаре. Но кровь приливает не только к ней. Щеки тоже наливаются пунцовостью, горят, как и пульсирующие губы. Ректор не видит меня. Зато я его рассматриваю во всей своей красе: Высок. На голову выше всех снующих мимо абитуриентов. В белоснежной рубашке, отлично сидящем на нем костюме, в галстуке. Который я мысленно снимаю с него, и он перевязывает мне им запястья. Чтобы всполошенные руки не мешали ему вытворять со мной такие вещи, которые ни одной приличной девушке не снились! Неприличной, впрочем, тоже.