«Мой любимый, мой князь, мой жених,

Ты печален в цветистом лугу.

Повиликой меж нив золотых

Завилась я на том берегу»…

– Будьте добры, сначала переведите подстрочно, – остановил магистр вдохновенную декламацию Рэо с его неистребимым рычащим орифийским акцентом (получалось забавное «крряссь» вместо «князь», и так далее).

На «повилике» мой друг запнулся. И про «нивы» он тоже не знал ничего. В нашей группе никто не мог догадаться, что бы всё это значило. Коллективный инопланетный разум всё же сообразил: наверное, подразумевалась какая-то фауна или флора. Даже я с «повиликой» замешкалась, предположив, что, раз она от слова «повиливать», то, наверное, это скорее животное с хвостиком. Мы залезли в межгалактический справочник и с трудом добрались до истины. Рэо признался, что он представлял себе повилику в виде узорчатой водяной змеи. Почему водяной? Сказано же: «на том берегу». Значит, переплыла! Наелась и отдыхает. Лежит, переваривает. Ей хорошо.

Развеселился даже магистр. Все прочие, кто умел хохотать, хохотали до слез.

Потом мы это переводили стихами. На космолингве получалась ужасная гадость. Смысл терялся. В обратном переводе на русский получилось бы: «Я представляю себя в виде вьющегося растения, укоренившегося среди сельскохозяйственных злаковых посадок, цвет которых в период спелости напоминает блеск желтого нержавеющего металла».

– А всё потому, что поэзия непереводима! – заявила Эйджонг.

– Иногда приходится совершать невозможное, – возразил магистр. – Юлия, вы могли бы попробовать перевести это на какой-то другой язык? В данном случае можно взять один из земных. Это нужно ради примера.

Естественно, я начала по-немецки:

– 

Mein Geliebter, mein Prinz…

Ой. Я сразу запнулась. «Мой принц». Следовало бы выбрать синоним «mein Fürst», дабы это звучало не столь вызывающе. Но Fürst и Prinz – не вполне заменимы, если речь о стихах. Fürst – владыка, правитель, иногда самодержец, а принц… Это принц.

– Что вас так озадачило? – хладнокровно поинтересовался магистр.

– Я… у меня не влезает в строку «жених». Если вставить «mein Bräutigam», то нарушится метр.

– Поищите синонимы.

– Mein Verlobter?

– Неплохо.

– Всё равно никак. «Mein Gelieber, mein Prinz, mein Verlobter»…

– Либо нужно менять размер, либо переставить слова. Скажем, так: «Mein Geliebter, Verlobter, mein Prinz»…

Он произнес эту строку не моргнув и не дрогнув. И дальше работал с текстом как хирург работает с обездвиженным телом. В группе мало кто знал немецкий дальше нескольких обиходных фраз, но курс аудирования хорошо прочищает мозги и настраивает слух на любую фонетику, вдобавок у всех, кроме нас с ним, были включены лингвочипы, и за всеми действиями магистра Джеджидда студенты следили, затаив дыхание от восторга. Мой подстрочник в его руках превращался в подобие оригинала, не во всем тождественное, но отнюдь не мертвое. Попутно мне пришлось пояснять выражения про церковные свечи и Царицу небесную – в некоторых мифологиях эти понятия есть, только порознь. Наконец, мы дошли до конца, и последнюю строку я уже выдала самостоятельно:

– «Всё невеста и вечно жена» – «Immer Braut und ewig dein Weib».

И тогда едва ли не в первый и единственный раз за семестр магистр поставил Рэо «удовлетворительно», а мне «отлично».

Когда мой перевод показали Карлу, он восхитился:

– Юльхен, я не подозревал, что ты поэтесса!

– Это магистр – поэт, а я так, подмастерье.

– Я всего лишь опытный переводчик, – возразил магистр Джеджидд. – Не путайте искусство и технику.

– А звучит так красиииво, – мечтательно произнесла Иссоа. – Ульвен, ты не мог бы переложить эту песню на уйлоанский?..