– Дежурный управления ФСБ слушает! – раздался в трубке бодрый, но совершенно бестолковый, как показалось Ивану голос дежурного офицера.

– Передай своему Никитину, – сказал Иван, – что через полчаса ему будет звонить Марьев… Он хорошо знает, кто я.

– Какому Никитину? – совершенно глупо переспросил растерявшийся дежурный, мог бы и догадаться, что у них там, Никитиных – пруд пруди? – Генералу Никитину? Вы его имеете в виду?

«Я тебя имею в виду, придурок!» – раздраженно подумал Иван.

– И не пытайтесь меня вычислить, козлы ментовские! – добавил разозлившийся вдруг Иван, не обращая внимания на растерянную фразу дежурного по управлению. – Все! Конец связи.

Он быстро повесил трубку на рычаг и торопливо прошел на станцию метро Арбатскую… На Никитина работают профессионалы, это Иван знал хорошо и не хотел оставлять никаких зацепок для того, чтобы люди Никитина его могли вычислить и проследить его путь от Арбата до телефона, чем меньше оставляешь после себя следов и вообще, всякой информации, тем лучше. Это был один из главных методологических принципов работы Ивана.

Через полчаса он был уже на Комсомольской площади и без труда нашел то, что ему нужно. Долго иcкать, собственно говоря, и не пришлось. Самоуверенный толстячок в кожаной куртке сидел в девятке, припаркованной недалеко от Ярославского вокзала, и покуривал, кого-то или чего-то дожидаясь. Откуда ему было знать, что дождался он небольшого приключения на свою задницу? Из нагрудного кармана куртки выглядывала короткая антенна сотового телефона. Именно то, что и искал Иван.

Иван наклонился к узкой щели в едва приоткрытом окне машины и тихо спросил водителя, который покосился на него из салона:

– Командир, огоньку не найдется?

Толстячок небрежным ленивым жестом достал из кармана зажигалку и слегка приспустил пониже оконное стекло, чтобы передать ее Ивану. Иван прикинул, что этого вполне достаточно, чтобы удар получился нужной силы и резким ударом костяшек указательного и среднего пальцев левой руки в переносицу вырубил беспечного толстячка. Тот обмяк и сполз на сидении. Иван протянул руку в окно и вытащил у него из кармана сотовик. Набрал тот же самый номер дежурного по фээсбэшному управлению.

– Я Никитину разговор заказывал, – сказал он без всяких предисловий, набрав номер. – Больше трех минут я разговаривать не могу, очередь к автомату стоит, волнуется, всем звонить надо.

Иван специально сказал, что собирается разговаривать три минуты, не больше, зная наверняка, что фээсбэшники тут же бросятся его пеленговать и устанавливать его местонахождение. За три минуты с возможностями ФСБ это вполне реально… На самом деле он не собирался трепаться с Никитиным так долго.

– Я слушаю тебя, Иван, – услышал он голос уверенный голос генерала. – Что звонишь? Хочешь расписаться в том, что мы тебя обскакали?

Иван не понял, о чем это говорит генерал. Но и понимать особенно не хотел. Ему нужно было только поставить последнюю точку в только что завершенном им деле Крестного, в котором он был крепко завязан вместе с генералом Никитиным в одной связке.

– Минут сорок назад я убил Крестного, на Арбате, в его баре, – сказал Иван генералу злорадно, чувствуя свое превосходство над ним, руководящим могущественной и многочисленной структурой. – Пришли своих людей, чтобы удостовериться, что я не блефую. Я наш разговор помню. Следующий – ты, Никитин.

– Позволь, позволь, Ваня, – заволновался Никитин. – Крестного мы сами застрелили еще вчера, когда брали его у высотки на площади Восстания. Он, видите ли, пришел посмотреть на место происшествия, скотина. Полюбоваться на дело рук своих. Ошибка начинающих и маразматиков… Видно, – в маразм впал. Но живым не дался, пришлось пристрелить… Так что ты, Ваня, наверное, по ошибке кого-то другого уделал, извини уж.