– Спасибо, я удовлетворена, – отстраненно произнесла Маилла.

– Моя Юлия, вы всё время молчите, – вкрадчиво обратился он ко мне. – Неужели вы ничего не хотите спросить?

Я пыталась придумать, о какой детали не мог бы знать никто, кроме нас с настоящим Ульвеном. А! Вот!

– Скажите, если сумеете… О чем мы говорили с учителем внутри неуправляемого челнока, улетавшего в космос, когда я выключила «Алуэссу».

– О вашей магистерской, разумеется.

– Это общеизвестно. Нет, после!

– О, дорогая моя, это слишком интимно…

– Ничего. Не стесняйтесь.

– Если вы так настаиваете…

– Я настаиваю.

– Речь шла… о любви.

– Между кем?

– Между мною и вами.

– Неправда. Мой учитель никогда бы не стал произносить таких слов.

– Да, действительно. Их сказали вы, моя милая.

– Я?!.. Что именно я сказала?!..

– «Сюон-вэй-сюон». Двойное кольцо наших душ. Я ответил: «Ну, теперь вы знаете, что это».

Слово в слово. Я онемела. Он смотрел на меня, наслаждаясь своим торжеством. Если верить неоспоримым фактам, передо мной был Ульвен. Но сердце знало, что это не он.

– Неужели вам недостаточно всего сказанного для установления моей подлинной личности? – спросил он горделиво и вкрадчиво.

– Нет, – ответила я.

– Я бы не торопилась, – произнесла Маилла.

– Мы должны посоветоваться, – подытожил барон Максимилиан Александр. – Сегодняшний разговор можно считать лишь предварительной стадией разбирательства.

– Хорошо, друзья мои. Я, конечно, огорчен и разочарован, поскольку ждал куда большей сердечности. Но вполне понимаю ваши сомнения и согласен пройти другие испытания, тесты, допросы и прочие процедуры, которые восстановят мое имя, мои права и мое положение в обществе.

– До свидания, господин Киофар, – сказал барон, добавив: – Я вынужден именовать вас так, поскольку ваши биометрические данные совпадают с данными моего покойного друга.

– Я надеюсь, что вскоре все сомнения благополучно развеются, – снисходительно ответил двойник. – До свидания, господин барон. До свидания, дорогая Маилла и вы, моя несравненная Юлия.

Он нажал на кнопку, и коляска, развернувшись, уехала в тень, исчезнув из поля зрения монитора.

Я выключила аппаратуру и автоматически остановила запись беседы.

Мы очень долго не могли ничего произнести.

– Нет. Не он, – первой очнулась Маилла. – Всё вроде бы сходится, но я чувствую фальшь.

– Фальшь можно выявить, – напомнила я. – Запись есть, мы проделаем речевой и интонационный анализ. Привлечем Камелию Древич, она представит предварительный психопортрет данной личности и сравнит его с психопортретом подлинного Ульвена.

– Но подлинный мертв, – возразил барон.

– Сохранилось множество документальных съемок. Лекции, доклады, речи на университетских мероприятиях, – наконец, та самая церемония у очага на Лиенне, во время которой его убили. И тот диалог со мной в уносившемся неизвестно куда челноке.

– Вы действительно там признавались друг другу в любви? – полюбопытствовала Маилла.

– Нет, ну что ты! – вспыхнула я. – Как можно? Контекст моей фразы был совершенно иным. Речь шла о нашей будущей смерти и предполагаемом переходе в иное пространство и время, закольцованное с настоящим. Мы могли попасть в то пространство бессмертия только вместе. Рука об руку, душа в душу – «сюон-вэй-сюон». Он фактически вел меня, как учитель и иерофант. Да, любя, но к обычной любви всё это не имело касательства. Мы должны были преобразиться в сугубо духовные сущности – вейнов. Реальны они или нет, совершенно неважно, в тот момент мы верили, что трансформация началась, и за ней нас ждет вереница новых миров.

– А откуда двойник это знает? Ты кому-то рассказывала?