– Я могу подумать? – Спросил я у Крутова. – Хоть как-то собраться с мыслями, пораскинуть мозгами…

– Денис Иванович, а что тут думать? – Крутов пожал плечами. – Откажетесь и для вас всё рухнет. Теперь уже и без нашей помощи. Да и сёстры Гавриленко… Не думаю, что вы когда-нибудь ещё увидите их. Или её. – Майор повертел в руках фото, где я сидел в обнимку с одной из близняшек.

– А вы знаете, – не удержался я, – знаете, с кем из них я был в ту ночь?

– Она сама вам скажет, – Крутов посмотрел на меня, как на ребёнка, у которого он только что отнял любимую игрушку. – Скажет, когда-нибудь. Тем более, что сёстры Гавриленко уже дали своё согласие на сотрудничество.

Я молчал. Тупо пялился на майора и молчал. Он же, видимо, приняв моё молчание за согласие, продолжил жёстко, по-деловому, или по-военному, безапелляционно.

– Завтра для вас начнётся новая жизнь. Всё, что вам нужно сделать до девяти утра завтрашнего дня – это поручить кому-нибудь из соседей приглядывать за квартирой. Скажете, что отправляетесь в творческую командировку, что, впрочем, не далеко от истины. В девять за вами заедут под видом заказа такси.

Концовка фразы майора про творческую командировку могла бы удивить меня, если бы я ещё мог чему-то удивляться. Затем, мне было сказано, что брать с собой ничего не нужно. Что всё, вплоть до зубной щётки и бритвенного станка я получу на месте. Крутов пояснил это так: Родина заботится о своих героях. На мой вопрос о судьбе товарищей из «Двойной звезды», о финансовых и хозяйственных делах, которые просто повиснут в воздухе без меня, он ответил, что всё уладит товарищ Ерёмин. Что касается Колесова и братьев Высоких, то они, в той или иной мере, тоже участвуют в данном мероприятии.

– Я рекомендовал бы вам, – сказал на прощание Крутов, – провести этот вечер в «Белой лошади», в кругу коллег и друзей. О деньгах не беспокойтесь. Деньги есть у Колесова. Да, и если что, Хосе в курсе. Он не пожадничает, угостит за счёт заведения. Столик на шестерых для вас уже заказан.

Посетители вышли. Я сидел ошеломлённый. В голове всплыли слова из песни Высоцкого: «Обложили меня, обложили. Бьют уверенно, наверняка.» Профессионалы, мать их…Все: верный друг Колесо, Лиля, Роза, Хосе! Все они разыгрывали мою карту под руководством кураторов. Оказывается, даже Высокие в курсе! И только я, как лох, ничего не мог понять. А девчата? Ночь в гостинице – тоже по указанию? Как это у них называется? Кажется «медовая ловушка»… С меня вдруг сняли розовые очки. А точнее, зелёные и Изумрудный город в миг стал серым и скучным. А жизнь дерьмовой и никчемной.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо собачье! – Произнёс я вслух и с большим чувством. И именно в этот момент на пороге возник друг Колесо.

Он вошёл, как всегда, без стука, но увидев моё лицо и услышав что-то о собачьем дерьме, смутился. Смущение, вообще, не свойственно Колесову. Парниша даже закашлялся. В горле запершило. То, что он хотел мне сказать, так и не вылетело из его рта. Потоптавшись молча, он, наконец уселся на дальний от меня стул. Я мог бы сказать ему что-то типа: «И ты, Брут!». Совсем, как Юлий Цезарь, пронзённый кинжалами сенаторов Рима. При этом, последний удар ему нанёс близкий друг – сенатор Брут. Да, я имел на это право. Как ни крути, а налицо было предательство близкого друга. Вслух же я сказал:

– Мне предложено провести этот вечер в кругу своих друзей. Не знаю теперь, кто они такие – мои друзья, но мне сказали, что эти люди соберутся в «Белой лошади». Ты идёшь, друг?

Колесов кивнул. Тогда я продолжил.

– Столик заказан, финансовое обеспечение на тебе, Хосе на подхвате…Полагаю, круг друзей уже оповещён?