– А еще я могу уехать отсюда. – Она пожала плечами.

Неплохой выход. По-своему умный. Но не в его вкусе.

– Возможно, так будет лучше, но готов поспорить, если бы я предложил тебе уехать, ты бы отказалась. Ты, похоже, не веришь ни единому моему слову…

Уголок ее рта дернулся. Она чуть не улыбнулась.

– Так и подмывает ответить «нет», но, боюсь, тем самым я лишь буду лить воду на твою мельницу.

Он слышал одно и то же столько раз, что начал верить в довод Коннора: превыше всего остального люди ценят семью и дом. Поскольку сам Холт не склонен был подолгу задерживаться на одном месте, он не понимал таких стремлений.

У него есть близкие люди, за которых он готов умереть, и любимая работа, но ему никогда не хотелось осесть, обзавестись домом, семьей. Может быть, все дело в том, что его отец куда сильнее родных детей любил армию. Он привык к такой жизни; в ней много лет ничего не менялось.

– И часто тебе приходится кого-нибудь спасать? – спросила Линдси.

– Спасать? Ну да, постоянно. – Ничего другого он не умел.

Наконец, обстановка в комнате разрядилась.

– Значит, ты в самом деле умеешь стрелять? – спросила Линдси, разглядывая его пистолет. – И ты – не разнорабочий.

– Так точно. – Он пожал плечами. – Но у меня вообще-то много талантов, – вырвалось у него, прежде чем он понял, что говорит слишком много.

– Ты что же, флиртуешь со мной? – хмыкнула она.

Он был бы не против…

– Флиртовать сейчас – дурной тон, ведь два парня только что пытались надрать мне зад. – Ему нужно было по-прежнему прочно стоять на ногах и не терять бдительности, хотя он понимал, почему она его спросила. Он продолжал беззастенчиво разглядывать ее, думая совсем не о работе.

Да, ему нужны от нее ценные сведения. Он ей сочувствует, но она намекнула, что знает, что творится в поселке. Она не будет пересказывать слухи. Ей известно о «Новых устоях» не понаслышке. Холт сразу понял.

– Значит, ты не знаешь, чем разгневала членов «Новых устоев»?

– Разумеется, знаю. Я мечтаю уничтожить их.

Есть! Попал!

– Они, – Линдси махнула в сторону двери, – ни о чем не догадываются.

– Видимо, все-таки догадываются. – Эта девушка по-настоящему заинтриговала его. Видимо, ее ненависть вызвана личными воспоминаниями. Значит, когда-то она состояла в секте. Возможно, ей известно о бывших членах «Новых устоев». О тех, кого его напарникам необходимо допросить.

– Вот ты работаешь под прикрытием. А я… я живу не столько под прикрытием, сколько в подполье. – Она снова принялась мерить комнату шагами. – И до сегодняшнего вечера меня ни разу никто не беспокоил. Я живу довольно далеко от их владений; мое имя не появляется ни в газетных статьях, ни в протестах. А ворота «Новых устоев» я стараюсь объезжать стороной.

Ему нужны были подробности, но он решил не давить на нее, потому что, как бы там ни было, кто-то ее засек. Ее прежняя жизнь кончилась, хочет она того или нет.

Саймон Фоллс развалился в офисном кресле. Единственном офисном кресле во всем поселке. Его последователи предпочитали циновки или переносные стулья. Ему же нужно было кресло с анатомической спинкой: он по многу часов следил за многочисленными настенными и настольными мониторами. Он знал обо всем, что происходит в его владениях; кроме того, две камеры передавали происходящее в городе.

Сейчас не то время, чтобы опускаться до обид и раздражения. Беседы о личном пространстве лучше предоставить его заместителям. Ему не платят за то, чтобы читать лекции своим сторонникам. Его работа сводится к одной простой мысли: защищать поселок любой ценой. Задача, которая стала бы проще, если бы все выполняли свои обязанности. Кстати, об обязанностях…