А вот сейчас тело реагирует иначе, мы на нейтральной территории, после смачной пощечины и слов Громова нервы начинают отпускать. Он гладит уже по скулам, убирая мешающие волосы, наклоняется ниже, снова этот аромат, смородина, бергамот, он лишает воли.

– Помнишь клуб? Как ты подмахивала своей сладкой попкой, насаживаясь на мой член? Уверен, что ты и сейчас мокрая. Покажи мне, покажи мне сама себя, чтоб больше не получить на морде.

А он умеет быть обходительным, пошляк, конечно, но все им сказанное будоражит мое воспаленное сознание. Мотыльки оживают, подрагивая крыльями.

Змей-искуситель с зелеными глазами и пальцами, обжигающими кожу. Что он еще умеет делать этими пальцами, страшно представить.

Настойчивый стук в дверь, вздрагиваю, Громов ухмыляется, но не отходит и не выпускает меня из объятий.

– Не твой друг?

– Все может быть.

Я кусаю губы, он смотрит на них.

– Кристина, это я, открой.

Курапов. Как всегда, в моей жизни все происходит вовремя. Не помню, чтоб я его звала.

– Первый пилот прилетел узнать, с кем провела ночь его безответная любовь? Или он просто бегал за утренним кофе?

Игорь отрывается от меня, настроение у него прекрасное, отходит в сторону кровати и ложится на нее прямо в туфлях, закидывая ногу на ногу.

– Ну что, зови пилота, может, компанию составит, – хлопает по простыне ладонью.

Стук в дверь становится настойчивее, надо избавиться от Курапова, не пускать в номер. Совсем не нужно, чтоб он видел вчерашнего пассажира здесь. Сука, отчего у меня все так сложно?

– Кристин, все нормально?

– Да хорошо, спала.

– Я принес кофе.

Открываю дверь, не даю пройти в номер, беру бумажный стаканчик с крышкой. Дима рассматривает меня, словно пытается понять, чем я занималась всю ночь. Чувствую его взгляд на обнаженных плечах, а мне хочется прикрыться, чтоб уже все прекратили на меня пялиться и ушли наконец.

– Я насчет вчерашнего.

Напрягаюсь. Сжимаю стаканчик с кофе, он обжигает пальцы.

– Не надо.

– Ты так и не даешь ничего сказать.

– Дама, не надо ничего говорить.

– Вот и сейчас просто затыкаешь мне рот.

Мужественный первый пилот мнется как подросток. Видела бы тебя бухгалтерия, может быть, перестала бы так безответно страдать.

– Сейчас совсем не время.

– Ты заметила, у тебя никогда нет времени?

– Дима…

– Да, Дима, ты даже меня уже заебал, – Громов появляется неожиданно, я чуть не роняю треклятый кофе на пол. Он уже без рубашки, ремень на брюках расстегнут босиком, волосы взъерошенные. Весь его вид говорит о том, что мы либо занимались сексом, либо сейчас будем им заниматься.

– Черт, вот кто тебя просил?

– Не выражайся, Крис, тебе это не идет.

– Кристина, я не понимаю, – Курапов показывает на Громова, тот обнимает меня за плечи, прижимая к себе.

– Дима, ты нихуя не понимаешь, а я тебе объясню, ты не нужен этой девочке и никогда не был нужен. Дала она тебе один раз, сама пожалела, что дала, а ты как пес ходишь, высунув язык.

А вот это жестко, очень жестоко. Пытаюсь отстраниться, от боли, что в глазах Курапова, мне не по себе.

– Игорь, пожалуйста, прекрати.

Немая сцена, я не знаю, о чем он думает и что решил у себя в голове, но мне это не нравится, очень не нравится.

– Я все понял, хорошо, поговорим потом.

Он уходит, а в моей душе так мерзко. Он подумал все правильно, что я трахалась с пассажирами, он понял, что я была знакома с ними раньше. Громов берет из моих рук кофе, отпивает, продолжая рассматривать, словно на мне нарисована картина.

А мне хочется провалиться сквозь землю или засунуть голову в песок как страус.

– Чтоб больше я не наблюдал как он шоркается его рядом с тобой.