– Здесь всё, наверное, стоит дорого, – смущённо говорила она, поправляя причёску возле большого зеркала.

– Отнюдь нет, – успокоил её Вячеслав Никифорович. – Я каждый раз трачу не более пяти рублей и всё очень вкусно и сытно. Присаживайтесь за этот столик, – предложил он, – И не переживайте, я за вас расплачусь. У меня всё же зарплата побольше, чем у вас. У Сони зарплата составляла двести рублей в месяц, а сколько у него, она только предполагала, но спрашивать об этом ей было неудобно. В ресторане в этот момент занято было только половина мест. В большинстве здесь обедали люди в рабочей одежде, пришедшие выпить пива и перекусить. Кроме ресторана, пива в Данилове больше нигде не продавали.

– Что будете заказывать? – спросил Вячеслав Никифорович.

– Мне бы хотелось заказать сливочное мороженое, и больше ничего, – смущённо ответила Соня. – Раньше здесь я пробовала мороженое,

– Теперь вряд ли его здесь делают. Я знаю меню наизусть, оно висит возле зеркала на стене. Предлагаю заказать нам по рассольнику на первое и на второе мясо кролика под белым соусом, чай и по пирожку.

Софья Семёновна Сержпинская.

Фотографировалась примерно в 1935 году.

Он подозвал официантку и сделал заказ. Официантка быстро принесла на подносе тарелки, и всё необходимое, и сразу взяла деньги с клиента. Всего Вячеслав

Никифорович заплатил семь рублей пятьдесят копеек. Пока Соня ела суп, внимательно осмотрела оформление зала. Как и раньше на окнах висели шикарные шторы, наверное, те же, что и при хозяине. С потолка свисала красивая люстра под свечи, а на стенах были электрические бра, под которыми висели небольшие картины в багетных рамах. Вся обстановка была прежней, как и тогда, и эти картины ей тоже запомнились. Вячеслав Никифорович ел молча и не спеша, периодически он вытирал

салфеткой свои усы и внимательно, с любовью наблюдал за своей спутницей, сидящей, напротив. Закончив есть суп, он сказал:

– Софья Семёновна, если вам очень хочется мороженого, то приезжайте ко мне в Ярославль, я вам приготовлю домашнее мороженое. У меня есть специальная машинка для его изготовления.

– У нас тоже была такая мороженица, – сообщила Соня, – но я дала её попользоваться одной знакомой, и она мне её не вернула. Оправдалась, что её украли.

– Да, есть такие люди, им ничего нельзя доверять и давать, – с возмущением произнёс он. А затем в его глазах мелькнула искорка и он спросил:

– Вы хорошо живёте с мужем? Я имею в виду материальную сторону.

– Неплохо. Но мы с самого начала нашей совместной жизни договорились со свекровью, что всю зарплату мы с Серёжей будем отдавать ей. Она планирует, расходы нашего семейного бюджета и выдаёт нам деньги на покупки.

Разговор прервался, когда в ресторан пришли две другие женщины – ревизоры и сели к ним за столик. Женщины не придали значения, что Вячеслав Никифорович и Соня вместе обедают. Во всяком случае, по их равнодушному виду это Соня поняла. Завершив свой обед, Соня и её благодетель вернулись в финансовый отдел. Там, она при удобном случае, попросила Любу Романову никому не говорить, что она обедала с ревизором.

– Хорошо, – обещала Люба, – буду молчать, как рыба.

По её загадочному выражению на лице, было понятно, что она что-то подозревает в отношениях Сони с ревизором. У неё и у самой были не понятные дела с заведующим райфо Мишиным.

* * *

Домой Соня пришла, как всегда, полседьмого, выложила в кухне на стол хлеб и макароны, купленные после работы в магазине, а затем, вернулась в прихожую, чтобы раздеться. Свекровь, была дома и заметила, что Соня прошла в комнату в сапогах.