Воспитанницы уставились на меня со смесью удивления и страха, когда я подошла к ближайшему столу с миской в руках и сказала как можно более ласково:

— Предлагаю обмен тарелками! Кто хочет поменяться?

Глаза округлились, девочки переглянулись между собой, но моё предложение никого не заинтересовало. Кроме одной — маленькой и худенькой. Её тощие светлые косички должны были быть сложены, как у других, короной вокруг головы, но их не хватило, и девочке пришлось прикрепить их заколками на затылке. Девочка встала, освобождая место для меня, и, недолго думая, принесла ещё один стул, который стоял у двери. Я поставила перед находчивой воспитанницей свою миску и улыбнулась:

— Как тебя зовут?

— Алиса, мэм, — ответила девочка и взялась за ложку. Правильно, чего зря болтать, если суп стынет! Я тоже попробовала своё новое блюдо и чуть не поперхнулась.

Да, курица когда-то пробегала мимо кастрюли, где готовили эту воду, и даже, наверное, помочила в ней лапки. Но недолго. Тёртый миндаль, к сожалению, на свидание с супчиком не пришёл, и обошлись без него. Зато ложкой я выловила нечто желеобразное и дряблое. Попробовала не без брезгливости и поняла, что это разваренная репка…

Нет, с меня хватит!

Значит, сами лопают супчик с протёртой курочкой и миндалём, а девочкам дают прошлогоднюю репу на водичке? И вот этот кусочек хлеба — как в блокадном Ленинграде в самую голодную зиму! А где мясо? Где фрукты? Где молоко, наконец? Кусок сыра, масло? Как эти дети ещё живы при таком рационе?!

Отодвинув миску и чуть было не расплескав так называемый суп, я встала. Ножки стула взвизгнули. Все подняли на меня удивлённые и испуганные глаза. А я не смотрела на девочек — мне было перед ними стыдно. Как это называется? Испанский стыд, вот.

Я смотрела в непроницаемое лицо директрисы. И очень надеялась при этом, что за маской невозмутимости Беатриса дрожит от страха.

— Что ж, я очень довольна тем, как прошла инспекция приюта, — сказала всем и лично директрисе. — Теперь я хочу переговорить с вами наедине, миссис Вандерхоуп.

— С радостью, — ответила Беатриса, на миг скривив губы. Зашуршала юбками, пригласила жестом к двери. Я последовала за ней из столовой по коридору к дальней комнате — в стороне от дортуара и классной комнаты. Там оказался кабинет с примыкающей к нему спальней. Директриса пропустила нас с Лили вперёд и тоже вошла, закрыв за собой дверь.

Я осмотрелась. Жила миссис Вандерхоуп не бедно: отличная мебель, золочёные часы на каминной полке, картины на стенах, изображавшие какие-то библейские сцены. Не дожидаясь разрешения, я присела на диван, обитый дорогой на вид тканью, и мило улыбнулась:

— У вас здесь очень красиво, Беатриса. Мне очень хотелось бы, чтобы так же красиво и удобно было у девочек в дортуаре. А также — чтобы воспитанницы ели так же хорошо, как и вы.

— Поверьте, леди Маргарет, мы делаем всё, что в наших силах, но это не так просто, как вам кажется, — директриса принялась вдохновенно врать. — Цена продуктов, зарплата учительниц и обслуживающего персонала… Мы буквально с трудом находим деньги, чтобы купить мел и нитки… А учебники! Учебники стоят столько, что у меня глаза на лоб вылезают!

И смотрела на меня при этом такими честными глазами, что на секунду я даже усомнилась: может быть, зря ругаю эту добродетельную женщину? Может быть, она тут действительно жилы рвёт, чтобы поддерживать приют на плаву?

Но наваждение практически сразу спало — во рту у меня ещё был вкус противной репы. Нет, нет, верить Беатрисе нельзя. Более того, нужно взять у неё бухгалтерские книги и хорошенько их проверить. Для этого мне потребуется время. А ещё лучше — специально обученный человек.