Если здесь Лолита, то где тогда журналистка? Не может быть, они нашли нас. Неужели она выдала это место… еще теплится надежда, что девушка пришла сюда одна и хочет помочь или высказать недовольства, потому что я бросил ее в лесу. Ванная комната пуста. Силуэт Лолы мелькает в дверях спальни напротив. Последние предположения, что она держит журналистку там. Захожу следом и вижу только одну знакомую фигуру, которая восседает на том самом подоконнике возле креста.

– Где девушка? – спрашиваю низким тоном, стоя на пороге. Что-то держит меня, не дает немедленно уйти на поиски.

– Присядьте, пожалуйста, я все расскажу, – Лола в своем репертуаре, вежливо обращается на «вы», и кивает милым личиком в сторону кресла. Только из-за уважения к ней исполняю просьбу и сажусь подле нее.

– Рассказывай, – приказываю уверенным тоном, не понимая до конца уместно ли это, ведь только что я исполнил ее приказ, сев в то самое кресло, в котором испытал наслаждения.

– Что вы хотите узнать?

– Я уже говорил.

– Ааа, вы про милую леди, что была с вами этой ночью? – насмешливый тон выводит меня из себя. Я близок к тому, чтобы встать и уйти прочь, самому найти девушку, но понимаю, что не все так однозначно. Возможно, ее держат в другом месте в одной из комнат, а, быть может, и в другом доме. – Она в безопасности, – произносит Лола и загадочно устремляет взор в окно. – Как же вы повелись на такой обман мистер Эн? Не заметили репортера у себя под носом, так еще и помогли ей сбежать, – осуждающий тон не подходит к ее образу. Лолита не отводит взгляд от окна.

– Ее заставили пойти на этот шаг! – я чувствую своей обязанностью оправдать журналистку. – Тебе ведь не понять этого. Все девушки во дворце находятся по собственной воле, – обличающие слова заставляют предательницу повернуться. Взгляд ее тускнеет, брови хмурятся и уже прикрывают темные глаза.

– По собственной воле? Тогда спросите, что я делаю здесь уже несколько лет, – выпаливает она со злобой в голосе.

– Ты разве не по собственному желанию осталась во дворце? – кидаю вопрос даже не подумав.

– Вы никогда не слушали меня, находили предлог, чтобы сбежать, как только я начинала разговор, но ей в помощи не отказали, хотя увидели впервые в жизни… разве это справедливо? – говорит Лола. Глаза ее наполняются слезами.

Чувствую, как ком в горле нарастает. Неужели она так просила о помощи? Как я мог пропустить такое? Вопросы напирают изнутри, и лишают дара речи.

Вспоминаю, как это милое создание стояло передо мной на коленях и с благодарностью отплачивало за полученное удовольствие той же монетой. Она была счастлива, несомненно, желала. Тогда о чем эта девушка говорит сейчас?

– Тебя держат во дворце против воли?

– Нет, – облегчение приходит с ее ответом.

– Зачем тогда говоришь такие вещи?

– Там держат моих подруг, – голос Лолы дрожит. Она смотрит мне в глаза напугано. Услышанное, кажется лишь злой шуткой или оправданием для плохого поступка, но все предположения развеиваются, когда она продолжает говорить. – Мы вместе всю жизнь и попали сюда с интерната.

– С какого интерната, Лола? – я все больше вникаю в услышанное.

– Где живут только девушки. Нас воспитывают и дают мнимый выбор. Если продадим невинность, получим целое состояние. Этого хватит на безбедную жизнь, и не сомневайтесь, ваши деньги давно поступили на мой счет. Только вот их не хватило, чтобы выкупить моих подруг.

– Все девственницы из интерната? – по спине пробегает холодок.

– Нет. И мужчины далеко не все такой сущности как вы! – она знает, о чем говорит, но откуда человеку известно о драконе во мне? – Многие услышали о клубе и годами готовились вступить в него. Что уж говорить, когда даже репортеры проникают в наши ряды.