В это время в Петербурге стали срочно готовиться к похоронам.

В похоронах императора принимало участие большое количество людей, и всех их надо было одеть в соответствующее траурное платье. Поскольку требовалось обшить множество участников похорон, портные кроили платья по трем стандартным размерам. Главными портными были Князьков, Борисов и Норденштрем. Для лейб-форейторов и лейб-кучеров платья создавались по образцу похоронных одеяний 1801 г. Надо заметить, что «поточный метод» в шитье похоронного платья применялся даже к родовитым участникам церемонии. Только некоторые из особ изъявили желание сшить себе одеяние по мерке.

Ежедневно портными представлялись сводки, напоминающие фронтовые, сколько епанчей для церемонии было сшито в течении дня: 7 декабря скроено 40 епанчей, отдано сшить 40, сшито 10; 8 декабря скроено 90 епанчей, отдано сшить 90, готово 35. Поскольку траурные епанчи должны были носить люди различного социального статуса, то их шили из разного по стоимости сукна – по 8, 5 и 3 рубля за метр. Также к похоронам кроме портных было привлечено множество других специалистов. К примеру, мастерица Катерина Шилина изготавливала церемониальные банты и шарфы из черного крепа.

Очень ответственным делом была подготовка траурных платьев для трех императриц: жены Павла I – Марии Федоровны, жены Александра I – Елизаветы Алексеевны и жены Николая I – Александры Федоровны. Кроме того, требовалось обшить многочисленных великих княгинь и княжон с их еще более многочисленными фрейлинами. В этой ситуации поточный метод даже не рассматривался. Отвечала за изготовление столь крупного заказа модистка Анна Сихлер.

Сначала были выработаны расценки: стоимость платья для придворных дам определялась в 100 рублей, для императриц, великих княгинь и княжон – из расчета в 270 рублей за платье. Затем модистка представила в Печальную комиссию куклу в образцовом траурном платье: «Ратинное русское платье с крагеном, рукава длинные… на шее особливый плоский черный краген… а шлейф у императриц в 4 аршина, для великих княжон – в 3.

На голове убор черного крепа с черною глубокою поводкою и с двойным печальном капором, один с шлейфом, а другой покороче; черные перчатки, веер, чулки и башмаки. В день погребения императрицы соизволят на голове иметь большую креповую каппу, так, чтобы всё платье закрывало»^>121.

Бронзовщик Андрей Шрейбер изготовил всю необходимую арматуру для обитого малиновым бархатом гроба. Общая стоимость парадного гроба составила 1992 рубля. Кроме того, каретному фабриканту И. Иоахиму была заказана траурная колесница, над созданием которой работала целая бригада мастеров из 26 человек. Балдахин делал мастер Зрелов; страусовые плюмажи – театральный декоратор А. Натье; порфиру – мастер А. Борисов; опушь из 12 горностаев – мастер Пуговкин. Сама порфира была вышита золотошвеей Анной Вендорф. Вся траурная колесница обошлась казне в 18 225 рублей.

Заметными фигурами на похоронах являлись латники, следовавшие за гробом, и герольды, возвещавшие на улицах о порядке церемонии похорон. Для черного и белого латников были изготовлены специальные облегченные латы. Для герольда – короткое исподнее платье, супервест, далматик, черные чулки и сапоги, четырехугольные шляпы с букетом из перьев, перчатки с раструбом из черного бархата с бахромой, на груди и спине – орлы, шитые золотом, и белый галстук.

В конце февраля 1826 г. все было готово.

Как уже упоминалось выше, во время транспортировки тела медики внимательно наблюдали за его состоянием. Несмотря на зимнее время и проведенное бальзамирование, тело портилось, и был «дух от него сильный». Однако лейб-медик Тарасов доносил, что никаких изменений в усопшем не наблюдается, разве что замечен слегка потемневший цвет лица. Николай I приказал выехать в Тосно лейб-медику Виллие и личному врачу императрицы Марии Федоровны И. Ф. Рюлю. Гроб вскрыли в присутствии врачей, а также В. В. Орлова-Денисова и председателя Печальной комиссии А. Б. Куракина. В результате совместного осмотра была составлена «Записка», отправленная Николаю I: «Александр I находится в состоянии, в котором Марии Федоровне его бы лучше не видеть»