.

Однако подобные события становились редки. В этом столетии, когда начали понимать, что время и влиятельные связи – это деньги, большие дворцовые выходы стали использоваться как место, где можно накоротке обсудить и решить важные вопросы в нужном кругу. На таких выходах можно было встретить многих чиновников, в кабинеты которых в обычном порядке попасть считалось делом затруднительным. Да и сама обстановка императорской резиденции располагала к нестандартному решению вопросов.

В начале XX в. при Николае II парадные дворцовые церемонии постепенно свелись к минимуму. Во многом это было связано с личными особенностями императрицы Александры Федоровны, которая морально и физически тяжело переносила многочасовые пышные и тягучие дворцовые действа. Можно сказать, что она в какой-то степени оказалась для них профессионально непригодна. Конечно, это не способствовало ее популярности в глазах высшего света, поскольку для многих сановников и их жен именно в дворцовых церемониях и заключался смысл жизни, которого императрица их лишила. Кроме того, в условиях начавшейся в 1914 г. войны пышность приемов и выходов была умерена по понятным причинам. Страна вела тяжелую войну, и попросту неуместно было устраивать торжественные дворцовые представления.

Всё это фиксировали прилежные современники. Посол Франции в России М. Палеолог писал (21 ноября 1914 г.): «Александровский дворец предстает передо мной в самом будничном виде: церемониал сведен к минимуму. Мою свиту составляют только Евреинов, камер-фурьер в обыкновенной форме и скороход в живописном костюме времен императрицы Елизаветы, в шапочке, украшенной красными, черными и желтыми перьями»^>95. Через несколько месяцев (3 марта 1915 г.) – новая встреча с семьей царя: «Без десяти минут час граф Бенкендорф, обер-гофмаршал двора, вводит нас к его величеству, в одну из маленьких гостиных царскосельского дворца; император выказывает себя, по своему обычаю, простым и радушным… тотчас же входят императрица, четыре молодые княжны и цесаревич с обер-гофмейстриной Нарышкиной. Несколько слов представления – и все идут к столу»^>96.

Можно упомянуть, что помимо парадных выходов существовали и парадные выезды: 6 августа, в день Преображения Господня, – в Преображенский собор; 30 августа, в день праздника ордена святого Александра Невского, – в Александро-Невскую лавру; для встречи невест высочайших особ; на освящение храмов; на смотр войск и военные праздники в столице. Придворным церемониям было несть числа…

В числе традиционных дворцовых церемоний важное место занимал праздник Крещения Господня. О важности данного мероприятия говорит то, что на него придворным и сановникам необходимо было являться в парадной форме.

Один из подъездов Зимнего дворца, который официально именовался Посольским, получил со временем название Иорданского, поскольку именно из него начиналось торжественное шествие к Иордани, вырезанной во льду Невы. Будет кстати упомянуть, что Петр I получил простуду, окончательно подкосившую его, именно во время этой церемонии в январе 1725 г.

Барон Корф писал: «При Александре I всегда бывал, несмотря на степень мороза, большой парад с пушечной стрельбой и беглым ружейным огнем при погружении креста в Иордань, которая устраивалась на Неве против посланнического подъезда. При Николае I сохранилось только последнее, то есть Иордань с выходом двора на Неву, а парад заменен сбором военно-учебных заведений и небольшого отряда войск внутри дворца»^>97. Такая перемена была связана с тем, что во время столь долгого действа в войсках, стоявших неподвижно, случалось много обморожений.