– Господи Иисусе Христе, помилуй нас.

– Аминь! – ответили изнутри.

Влас отворил дверь и вошел в избу. Охрана Теряева – большей частью бывшие шиши в Смутное время – сидела за столом и хлебала любимое толокно из большой мисы. Увидев Власа, все радостно загалдели:

– Влас! Али в гонцах? Здорово! Садись с нами! Какие вести? С чем радостным? Али княгинюшка?

Влас истово помолился в правый угол и потом отвесил всем общий поклон.

– Хлеб да соль! – сказал он.

– Садись к мисе‑то, – ответил ему за всех Антон, – речи после будут. Чай, умаялся.

Влас присел, взял ложку, перекрестился, и жадно принялся за еду.

Только когда очищена была вся миса и Влас положил ложку, Антон спросил:

– Ну, с какими вестями? До князя?

Влас, вздохнув, ответил:

– До князя! А как сказать – и в ум не возьму. Гневлив он и лютый во гневе‑то.

– А что за вести? – снова спросил Антон.

– Вести‑то… такие вести… Одно слово: кнут вести.

– Да не томи нас‑то, – крикнул Антон. – Говори!..

– Что говорить‑то! Князюшку нашего скоморохи скрали, а матушка – княгиня вне себя в бане лежит, воет.

Антон вскочил, но тотчас опустился на лавку и словно остолбенел.

– Что ж, погоню‑то нарядили? Как выкрали‑то? – послышались вопросы.

Антон залпом выпил целый ковш кваса и оправился.

– Ох ты, Господи, беда какая! – сокрушенно сказал он.

Влас сумрачно зачесал в затылке.

– Теперь и рассуди, каково мне князю эту весть принести. Убьет, как есть убьет!

– Ну, – вставая с лавки, сказал Антон, – ложись спать и не думай. Я сам князю про его горе расскажу, а ты после придешь, позову!

Влас вскочил и поклонился Антону, коснувшись руками пола.

– По гроб тебе спасибо, Антон Дементьевич! – сказал он с чувством.

Все полегли отдохнуть, только Антон не мог заснуть после полученной вести и сумрачный ходил по двору, поджидая своего любимого господина.

Князь веселый въехал во двор и, сойдя с коня, легко взбежал на крыльцо. Шустрый домашний отрок подбежал к Антону.

– Иди, твой господин вернулся!

Антон вздрогнул, словно от удара, и нехотя пошел в горницу.

Князь, приветливо улыбаясь, кивнул ему головою и спросил:

– Что людишки наши?

– Живем твоей милостью, батюшка – князь, – ответил Антон и, переминаясь, прибавил: – Влас с вотчины твоей приехал.

– Влас? – встрепенулся князь, – зови его. С какими такими вестями? Али худо? – Он взглянул на Антона, и его тревога усилилась. – Знаешь? Говори! – сказал он, подходя к Антону.

Тот упал ему в ноги.

– Ох, батюшка – князь, дурные, черные вести! Не доглядели твои слуги верные.

Князь тяжело перевел дух.

– Что случилось? – тихо спросил он.

– Сына твоего скрали скоморохи! Княгинюшка…

– Сына! Скоморохи! – не своим голосом вскрикнул Теряев.

Антон взглянул на него и испугался – так от гнева перекосилось лицо князя.

– На конь! В погоню! Зови Власа! – вдруг закричал князь, быстро схватывая шлем и меч.

– Куда заспешил, Терентий Петрович! – послышался дружеский веселый вопрос, и Шереметев вошел в горницу.

– Домой, в вотчину! – отрывисто ответил князь.

– С чего? Или попритчилось что?

– Притчиться {Притчиться – здесь: казаться, чудиться.} мне не может, а просто сына скрали… наследника моего, сердце!.. – И он сжал руки так, что они хрустнули.

Лицо Шереметева сразу изменилось.

– Ах, горе какое! Ах, беда какая! Как же так?

– Скоморохи!

– А завтра тебе в ночь на встречу ехать!

– О, эта встреча! – воскликнул князь. – Ну как мне радоваться с ними, когда такая тоска в сердце? А? Что же ты, смерд? – крикнул он вдруг на молча стоявшего Антона.

Последний кубарем вылетел из горницы и, ворвавшись в избу, заорал благим матом:

– Вставайте, что ли, черти! На конь все, живо! Князь на вотчину едет!