Обуреваемая противоречивыми мыслями, я бреду в спальню и, заперев дверь на замок, начинаю переодеваться. Шорты и рубашку вешаю в гардеробной рядом с вещами Булата и облачаюсь в домашний комплект, который купила в том же отделе, что и бельё: атласные шаровары и майку шоколадного цвета. Они очень красивые, и мне не терпелось их ему показать.

Сев на кровать, включаю экран телефона и смотрю на часы: половина десятого. Интересно, сколько продлится этот покер? Мне вообще есть смысл ждать?

Я бесцельно тараню стену взглядом в течение нескольких минут, снова встаю и иду на кухню за водой. Вряд ли партия продлится меньше двух часов: они ведь только что сели, поэтому с чистой совестью можно пытаться спать. И очень жаль, потому что я хотела провести немного времени наедине с Булатом: рассказать о знакомстве с Мариной и Дашей и узнать, чем он занимался.

Открыв холодильник, я беру одну из двух бутылок минеральной воды, которые оставила охлаждаться и делаю жадный глоток. На улице последние два дня стоит невыносимый зной, и я часто просыпаюсь ночью с желанием пить. Собираюсь вернуться в комнату и вздрагиваю, потому что вижу перед собой темноволосого мужчину в черной рубашке – одного из тех, кто был в комнате вместе с Булатом.

– Вы меня напугали, – бормочу, сильнее сжимая в руке пластмассовое горлышко.

Незнакомец, смерив меня взглядом с головы до ног, криво улыбается.

– Не бойся, Таисия. Я сюда тоже за водой.

– Я Тая, – вежливо поправляю его. Если с тем, что Булату нравится меня называть полным именем, я смирилась, то остальным позволять этого не собираюсь.

– Камиль.

Находиться с этим мужчиной наедине, пока Булат сидит в другой комнате, кажется неправильным, поэтому я коротко ему улыбаюсь и выхожу из кухни.

Поставив воду на тумбочку, забираюсь в кровать и открываю туристический сайт, посвященный Риму. На экране телефона одна за другой мелькают сочные фотографии главных достопримечательностей итальянской столицы: Колизей, который я помню еще со времен школьной истории, Триумфальная Арка, Фонтан Четырёх рек. Я листаю страницы и ловлю себя на том, что то и дело прислушиваюсь: не собираются ли друзья Булата уходить.

За этим занятием я провожу ещё около получаса, а так как уходить пока никто не собирается, меня начинает безудержно клонить в сон.

Я просыпаюсь от низкой вибрации голосов и хлопка входной двери. Поморгав, чтобы дать себе привыкнуть к темноте, смотрю на экран телефона: начало третьего. Друзья Булата ушли? А он? Ушел вместе с ними?

Затаив дыхание, я изучаю тишину квартиры на предмет малейшего шороха и, кажется, слышу шаги. Они становятся отчетливее и громче с каждой секундой, перемещаются в коридор и затихают на уровне гостиной. Что мне делать? Продолжить спать? Или выйти проверить?

Я даю себе несколько секунд на раздумья. Булат пил. Хочу ли я видеть его пьяным? Вдруг он будет вести себя омерзительно, и я больше никогда не захочу заниматься с ним сексом? Пытаюсь представить его матерящимся, с помутневшим взглядом и отвратительно пахнущим, но не могу.

Приняв решение, натягиваю халат поверх пижамного топа и выскальзываю в коридор. Из гостиной пробивается тусклая полоса света – горит лишь торшер. Булат сидит на диване: ноги, обутые в чёрные туфли, вытянуты, ворот белой рубашки расстёгнут, смотрит в телефон.

– Почему не идёшь спать? – от сна мой голос немного осип.

Он отрывает взгляд от экрана и берёт меня в фокус. Может быть, он и пил, но не пьян. По крайней мере, ничто в его лице не выдаёт того, что он утратил над собой контроль.

– Ложись. Скоро подойду.

И разговаривает как обычно.