– Что за обращение со старшим офицером ФСБ? Да я вас всех здесь завалю и скажу, что так и было, – едко усмехнувшись, произнес Валерий, не отпуская при этом свой «живой щит».
– Зря быкуешь, подполковник, – проговорил старший, слегка приподняв голову.
– Быкуешь ты, юноша. Что от меня надо? – вполне вежливо задал вопрос Феоктистов.
На юношу старший никак не походил, возраст его был более солидным. С ответом он не торопился.
– Будем считать – ничья, – неожиданно произнес он.
– А если не будем?
– Хорошо, считай иппон[6], – проявил знание боевой терминологии старший. – У тебя, естественно. Потому послушай совет – сваливай на неделю из столицы и не показывайся… там, где не нужно.
Валерий с трудом сдержал себя, чтобы не прострелить старшему одну из конечностей. Командиру штурмового отделения спецназа ФСБ предлагают «сваливать и не показываться»?! Тупое ментовское хамство Ротмистр терпеть не мог. Однако вслух Валерий произнес:
– С начальством посоветоваться можно?
– С начальством? – Старший зло скривил рот, точно хотел усмехнуться, но что-то мешало. – Знаешь, Ротмистр… Так тебя называют, верно? Твое начальство, мое начальство – сами между собой договорятся. А ты сваливай. Добрый тебе мой совет.
«Теперь все понятно. Эти господа хорошие имели задание изолировать меня на пару-другую деньков. Аккурат перед самой акцией, – подумал Феоктистов. – А работают они на Гиммлера, милицейского генерала, про которого говорила Лена…»
– Благодарю за чуткость, – сказал Валерий. – Подумать надо над советом твоим… А сейчас все пятеро брысь отсюда!
«Господа хорошие» уговаривать себя не заставили. Их не столько поразила ловкость Феоктистова, сколько невесть откуда взявшаяся стрела, пущенная кем-то невидимым, но очень метким.
Этот «кто-то» ожидал Феоктистова на скамейке рядом с автостоянкой. Именно туда, не заходя домой, направился Валерий. На плече у Лены висела неизменная походно-спортивная сумка. Ротмистру ничего не оставалось, как кивком пригласить Лену на переднее сиденье. Теперь Лена была его единственной союзницей. Как и он для нее.
– Сезон охоты открылся, – произнесла она.
Феоктистов лишь пожал плечами, не найдя достойного ответа.
– Ты всегда так вовремя появляешься? – спросил он, тронув машину с места.
– К сожалению, нет. Сегодня успела. Идти больше было некуда, решила дождаться тебя у подъезда.
– Ты знала мой адрес?
Лена, в свою очередь, лишь пожала плечами.
«Она действительно профессионал высшего класса! – не без восхищения думал о женщине Феоктистов. – Сперва отследила меня на базе в Балашихе. Потом „проводила“ до подъезда… Кто она на самом деле? Арбалетчица… Да, так именовали кого-то в разведотряде ВДВ». Это все, что знал Валерий. Где они могли встречаться? Нет, спрашивать бесполезно. Никаких вопросов по этой теме – ее слова…
– Куда мы едем? – спросила, прервав затянувшееся молчание, Лена.
– В одно тихое, уютное место.
Генерал милиции Гладий Дмитрий Львович, он же Гиммлер
– Слово «пост» на будке с милиционером указывает исключительно на его рабочее место и не имеет ничего общего с христианской традицией воздержания от водки, денег и прочих удовольствий, – задумчиво, без тени иронии, проговорил собеседник, сидевший напротив генерала.
Некоторое время в кабинете стояла тишина. Ерническую шутку генерал пропустил мимо своих хрящеватых, сильно оттопыренных ушей.
– Если перед Большой акцией мы перегрызем друг другу глотки, это вряд ли понравится нашему работодателю, – произнес заключительную фразу собеседник.
Генерал Гладий, сухощавый, несколько болезненного вида мужчина, имел обыкновение носить не генеральский мундир, а дорогой, сшитый на заказ костюм и черный строгий галстук поверх накрахмаленной белой рубашки. Казалось, ему нравилось прозвище, данное сослуживцами, и он старался ему соответствовать. Сейчас Дмитрий Львович принимал гостя из «конкурирующей фирмы», то есть контрразведки. Гость этот был тем же самым Гостем, что некоторое время назад посетил Рольфа. С Гладием они были давними «деловыми партнерами» и имели общего щедрого хозяина в лице Гелия Арнольдовича. Сейчас Гладий молча слушал Гостя, не торопясь с собственными комментариями. В соседнем помещении томился «старший», только что доложивший генералу о событиях, происшедших у подъезда подполковника Феоктистова.