Суитэн, находившийся в комнате наверху, приостановил свои вычисления, поскольку его заинтересовал этот диалог. Потом за дверью послышались более тяжелые шаги, и стало слышно, как его бабушка приветствует различных местных представителей басовых и теноровых голосов, которые придают веселую и хорошо известную индивидуальность именам Сэмми Блора, Нэта Чэпмена, Езекии Байлза и Хеймосса Фрая (с последним читатель уже отдаленно знаком); кроме них появились маленькие обладатели дискантов, еще не превратившиеся в столь отличительные единицы общества, чтобы требовалась конкретизация.

– Пришел святой отец? – спросил Нэт Чэпмен. – Нет, я вижу, мы здесь раньше него. А как обстоят дела с пожилыми дамами сегодня вечером, миссис Мартин?

– Довольно утомительно возиться с этим, Нэт. Присаживайся. Ну, малыш Фредди, ты же не хочешь утром, чтобы был вечер, а вечером, чтобы снова было утро, а?

– Хм, кто же мог пожелать такое, миссис Мартин? Кто-то в нашем приходе? – с любопытством спросил Сэмми Блор.

– Миледи всегда желает этого, – вмешалась мисс Табита Ларк.

– О, миледи! Никто не может отвечать за желания этого противоестественного племени человеческого. Это не что иное, как то, что струны женского сердца подвержены многим тяжелым испытаниям.

– Ах, бедная женщина! – сказала бабушка. – Состояние, в котором она находится – ни девушка, ни жена, ни вдова, – так сказать, не лучший образ жизни для поддержания хорошего настроения. Сколько времени прошло с тех пор, как она получила весточку от сэра Блаунта, Табита?

– Больше двух лет, – промолвила молодая женщина. – Как он отправился в Африку, уже прошло, должно быть, три дня Святого Мартина11. Я могу утверждать это, потому что это мой день рождения. И он намеревался выйти с другой стороны Африки. Но он этого не сделал. Он вообще никуда не вышел.

– Это все равно, что потерять крысу на ячменном поле, – сказал Езекия. – Он потерялся, хотя мы знаем, где он.

Его товарищи кивнули.

– Да, миледи – ходячая скука. Я заметил, как она зевнула как раз в тот момент, когда лиса с криком выбежала из Лорнтон-рощи, а гончие пробежали мимо колес ее кареты. На ее месте я бы пожил; хотя до Пасхальной недели, что говорить, не будет ни ярмарок, ни гуляний, ни праздников – это правда.

– Она не смеет. Она дала торжественную клятву не делать ничего подобного.

– Будь я проклят, если сдержал бы подобную клятву! Но вот и пастор, если уши меня не обманывают.

Снаружи послышался стук лошадиных копыт, кто-то споткнулся о скребок для ног12, привязал коня к оконному ставню, дверь заскрипела на петлях, и Суитэн узнал голос мистера Торкингема. Он приветствовал каждого из предыдущих прибывших по имени и заявил, что рад видеть их всех столь пунктуально собравшимися.

– Да, сэр, – сказал Хеймосс Фрай. – Только мои недостатки мешали мне давным-давно собраться с силами. Я бы поднялся на вершину колокольни Уэлланда, если бы не мои недостатки. Уверяю вас, пастор Таркинхем, что мои колени как будто грызут крысы, с тех самых пор, как я под дождем подстригал кусты для нового газона, в пору старой миледи. К несчастью, когда парень молод, у него слишком мало мозгов, чтобы понять, как быстро можно растратить здоровье!

– Верно, – сказал Байлз, чтобы занять время, пока священник занимался поиском Псалмов. – Мужчина – дурак до сорока лет. Часто я думал, когда собирал сено, и поясница у меня казалась не крепче чем у змеи: «Черт бы побрал меня, если я целый год только и буду делать, что трудиться!» Я бы дал каждому простому парню по два добрых хребта, даже если переделка была бы просто липой.