Сейди никогда не любила говорить о Саре, невзирая на мой интерес. Ее фотографий в квартире у нас не было; мне пришлось найти эту в Интернете. Мое увлечение детективными историями, основанными на подлинных событиях, по-настоящему началось со смерти Лейси, но с тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что случилось с Сарой, я была одержима ее исчезновением. Ничего страшнее я придумать не могла – твой близнец пропадает и так и не возвращается.

Улыбка Сейди на фото такая же ослепительная, как у Эзры. Тогда она была звездой – популярная королева осеннего бала, совсем как Лейси. И с тех пор она так и старается быть звездой. Не уверена, что даже при поддержке сестры Сейди добилась бы большего, чем десяток проходных ролей. Но я точно знаю, что мать чувствует себя опустошенной. Когда ты приходишь в мир вместе с другим человеком, он такая же часть тебя, как твое сердце.

Моя мать пристрастилась к обезболивающим по куче причин – растяжение плеча, неприятный разрыв отношений, очередная упущенная роль, переезд в самую убогую из наших квартир в сороковой день рождения, – но я не могу отделаться от мысли, что все началось с исчезновения той серьезной девочки на фото.

Внизу звонят в дверь, и я едва не роняю фотографию. Я совершенно забыла, что должна подготовиться к встрече с сотрудником полиции. Я смотрю в зеркало на туалетном столике и подмигиваю своему отражению. Мои волосы похожи на парик, а все средства для выпрямления волос остались в заблудившемся чемодане. Я собираю свои кудри в хвост, затем закручиваю и подворачиваю густые пряди, пока не укладываю все концы в низкий пучок без помощи резинки. Это один из первых трюков с волосами, которому научила меня Сейди. Когда я была маленькой, мы стояли перед двойной раковиной в ванной комнате и я наблюдала за матерью в зеркало, чтобы копировать быстрые, ловкие движения ее рук.

Мой взгляд делается настороженным, когда я слышу, как кричит снизу бабуля:

– Эллери? Эзра? Пришел офицер Родригес.

Эзра уже в коридоре, когда я выхожу из своей комнаты, и мы спускаемся в кухню. Спиной к нам стоит темноволосый мужчина в синей форме, он принимает из рук бабули кружку с кофе. Бабушка кажется сошедшей со страниц каталога «Л.Л.Бин» в брюках хаки, сабо и свободной оксфордской рубашке в горизонтальную полоску.

– Может, город наконец сделает что-то с этой эстакадой, – произносит бабуля, потом ловит мой взгляд поверх плеча полицейского. – А вот и они. Райан, это мои внучка и внук. Эллери и Эзра, познакомьтесь с офицером Райаном Родригесом. Он живет на нашей улице и зашел задать нам несколько вопросов о вчерашнем вечере.

Офицер поворачивается к нам с полуулыбкой, которая застывает, при этом он роняет кружку с кофе, которая разбивается. Секунду никто из нас не реагирует, а затем все разом бросаются действовать – хватают бумажные полотенца и собирают осколки керамической кружки с пола, выложенного черными и белыми плитками.

– Прошу прощения, – повторяет офицер Родригес. Он лет на пять старше нас с Эзрой, не больше, и у него такой вид, будто он и сам не вполне уверен в своей взрослости. – Не понимаю, как это случилось. Я куплю новую кружку.

– О, бога ради, – сухо отвечает бабуля. – У «Далтонса» такие стоят два доллара. Сядьте, и я налью вам другую. Вы тоже, дети. На столе сок, если хотите.

Мы все рассаживаемся за кухонным столом, аккуратно накрытым на троих – салфетки под горячее, столовые приборы и стаканы. Офицер Родригес достает из нагрудного кармана блокнот и, нахмурившись, листает. Его лицо кажется встревоженным, которое кажется встревоженным даже сейчас, когда он не занимается битьем бабушкиной посуды.