– Давай пойдем на Нусельский мост! Сейчас! И к черту пары! – твердо сказала я, поднимаясь со стула.

Седрик удивленно улыбнулся, но послушно поднялся со своего стула. Словно видя мое состояние, бурю во мне, он не стал спрашивать лишнего, а просто сказал: «Поехали».

Седрик помог мне надеть мою теплую кофту, надел свою кожаную куртку, и, быстро бросив деньги на стол рядом с недопитым кофе и не тронутым салатом, хотел, было, вывести меня из кафе, но я не хотела, чтобы он платил за меня.

С удивлением заметив, что он положил первую попавшуюся в его кармане купюру – тысячу крон, я достала из кармана джинс смятую двадцатку.

– Вайпер! – Седрик нахмурился и попытался отвести мою руку с деньгами.

– Нет! – твердо сказала я и положила деньги на стол.

Мы вышли из кафе и молча пошли на мост: он находился совсем рядом со зданием нашего факультета.

Меня слегка трясло от эмоций: любовь к Седрику переполняла меня, и я вцепилась руками в свою сумку, чтобы он не видел, как они дрожат.

Когда мы дошли до места назначения и остановились, я почти подбежала к перилам.

Мне нужно было бы успокоиться, но мое тело не слушало голос разума.

Седрик подошел ко мне и встал рядом.

Я вцепилась руками в перила и сказала, не глядя на него:

– Седрик, я люблю тебя.

***

Дар речи на некоторое время покинул меня: Вайпер только что призналась мне в любви. Я застыл, воспроизводя в своем мозгу эти слова снова и снова.

Радость наполнила мое сердце, но она была тихой и сладостной. Я чувствовал, что все вокруг померкло рядом с прекрасными словами Вайпер. В горле стоял ком, и я не мог произнести ни слова.

Вайпер любит меня. Неужели это правда? Неужели я услышал от нее слова любви, на которые не смел даже надеяться?

Вайпер судорожно держалась за перила и сказала эти слова так тихо, словно боялась спугнуть меня. Но я схватил их на лету и наслаждался ими.

Конечно, я надеялся, что и она чувствует ко мне хотя бы симпатию. Я надеялся, что она полюбит меня потом, когда пройдет нужное время. Что она полюбит меня так, как люблю ее я. Это было моей мечтой. Но реальность оказалась в тысячу раз прекрасней, чем мои самые красочные мечты и надежды.

Тогда почему я стою как идиот? Мне нужно сказать о том, что я тоже люблю ее!

Но я молчал. Я не мог подобрать слов.

Вайпер молчала и смотрела на горизонт, бледная и печальная.

– Вайпер… – Я запнулся, совершенно не зная, что сказать.

Она повернула ко мне свое лицо, и я увидел, как сильно мое глупое молчание заставило ее страдать: глаза Вайпер были полны боли и разочарования. Она горько усмехнулась. Я чувствовал, что ей было больно и горько оттого, что я стоял рядом – глухой как камень и не отвечал ей. Ведь Вайпер ждала не такой равнодушной реакции на свое чудесное признание.

– Ты ничего не скажешь? – дрогнувшим голосом, тихо спросила она.

– Ты любишь меня? – переспросил я, молясь, чтобы она подтвердила свои слова.

***

– Да, Седрик, я люблю тебя. Теперь ты все знаешь.

Не знаю, откуда во мне появилась сила сказать эти слова еще раз, ведь я почти плакала, видя, каким каменным стало его лицо. Я была разбита: я только что призналась ему в любви, а он лишь молча стоял рядом, как холодная прекрасная статуя. Мне хотелось плакать от разочарования, но я сдерживала слезы.

На что я надеялась? На то, что он возрадуется? Умрет от счастья? Он знал, что я неравнодушна к нему. Но вдруг он испугался того, как быстро я его полюбила?

«Седрик, как ты можешь быть таким холодным? Скажи хоть что-нибудь!» – думала я. Мне было невыносимо видеть его холодное окаменевшее лицо – оно причиняло боль моей душе, а его равнодушие било мое сердце.