Я не искал и не верил. Слова «любовь», «искать», и «ждать» казались мне отвратительными. Только люди могут быть настолько наивными.

– Надеюсь… Нет, я уверен, что скоро и ты найдешь свою спутницу жизни, – с ухмылкой сказал Маркус.

– Не начинай комедию, – криво усмехнулся я.

– А знаешь, я готов поспорить, – настойчиво сказал брат и протянул мне руку. – Ставлю на кон кубок крови.

Я усмехнулся, но твердо пожал его ладонь.

– Ты проиграешь, – предупредил я

– Посмотрим. – Маркус взглянул на свои часы и улыбнулся. – Мне пора лететь!

– К ней? – поинтересовался я, хотя уже знал ответ.

– Я пригласил Маришку в кино.

«В кино? Как дети малые!» – подумал я, но сдержал свои мысли при себе.

– Удачи. Лети, – вместо этого сказал я.

– И тебе удачи. И, чтобы ты не говорил, твое одобрение многое для меня значит. – Он дружески хлопнул меня по плечу и улетел. А я остался стоять у обрыва и наблюдать за прекрасным вечерним небом и размышлять о тягостной рутине моей жизни.

Все, чем я когда-то увлекался, давно перестало меня интересовать: охота, развлечения, музыка, книги, философия, учеба, история, наука…. Сейчас я жил просто потому, что тянулась моя жизнь. Сказать точнее, я проживал свою жизнь, не имеющую никакого смысла, и порой мне казалось, что, в конце концов, я зачахну от скуки и утомления течением. Университет и система высших учебных заведений, которые я когда-то боготворил, стали мне нестерпимы. Эти заведения превратились для меня в сосредоточие глупости, и смешно было наблюдать за тем, как профессора пытались передать знания молодому поколению, чьей целью в жизни будет передача этих знаний очередному поколению глупцов. Бесконечная цепь. И, хотя я, без хвастовства обладал глубокими знаниями всех известных наук современного мира (ради интереса я закончил все известные университеты земного шара, и теперь, сидя на лекциях, изнемогал от скуки), открывать для себя что-то новое превратилось для меня в обязанность, перестав быть наслаждением для души и разума.

После беседы с братом я чувствовал что-то странное, необъяснимое. Это было новое чувство, название которому я не знал. Оно отличалось от всего, что я когда-либо ощущал. Это чувство напоминало пустоту. Пустоту и разочарование. Но в чем я разочарован? У меня нет никаких оснований быть в ловушке черной меланхолии. И, чтобы отвлечься от этих мыслей, я решил полететь на мост, на котором любил встречать закат. Но в этот раз закат уже ушел: я бы встретил его, если бы Маркус так неожиданно не пожелал побеседовать со мной.

Вернувшись в замок, я надел длинный непромокаемый плащ. Благо, была осень, поэтому мой наряд мало чем отличался от одежды пражан. Затем я зашел в гараж, чтобы взять свое авто. Я являлся счастливым обладателем черной «Тойоты», но не одной из новейших моделей несмотря на то, что члены моей семьи меняли автомобили едва ли не каждую неделю. Отец, мать и Маркус решили, что, раз не могут летать по городу днем, то будут щеголять автомобилями – новейшими моделями известных мировых марок. Это утешение самолюбия вызывало у меня лишь насмешливую улыбку. Прохожие нередко провожали взглядом кортеж иномарок Морганов, и моя «Тойота» в нем выглядела настоящей изгнанницей. Но моя верная железная подруга была мне по душе, и менять ее я не собирался. Еще с юности я утвердился во мнении, что средство передвижения должно иметь лишь одну функцию – быть комфортным, а не становиться способом навязчивого самовыражения.

Вопреки мнению смертных мы не летаем по городу в прямом смысле этого слова. К моему великому сожалению. Но все наши передвижения по городу мы называем именно «полетом». И в очередной раз я летел на мост, соединяющий районы Праги и находящийся на двух холмах, протянувшись над глубокой Нусельской долиной. Этот мост так кстати находился по соседству с физико-математическом факультетом, в котором я учился.