Мясо имеет непривычный вкус, как, впрочем, и сыр, и я жалею, что не нашла хлеба. Я стараюсь есть неторопливо и изящно: режу еду на мелкие кусочки, перед тем как положить в рот, тщательно жую. Вспоминаю наши ужины дома, — как отчим с шумом всасывал суп и рвал зубами курицу, — аккуратно откладываю приборы и подношу к губам чашку. Как бы я ни была голодна, я никогда не буду есть как он. 

Напиток оказывается крепким и горьким настолько, что я машинально начинаю шарить по столешнице в поисках сахара. В мире богатых людей у пищи другие вкусы, которые мне не сразу удаётся распробовать, и я обещаю себе, что обязательно сделаю это в будущем. Я буду работать над собой, чтобы больше ни одна живая душа не назвала меня оборванкой, не упрекнула в отсутствии вкуса и не смогла заподозрить, что я родилась в такой провинциальной глуши как Череповец. 

Булат вернётся сегодня и мне нужно придумать, как убедить его в том, что я ему необходима. Он сказал, что не имеет проблем с сексом и не привык за него платить, значит, мне нужно предложить что-то сверху. Что хотят мужчины от женщины, помимо секса? Наверное, восхищения и заботы. Я могу всё это дать: я хорошо готовлю, я весёлая и я умею слушать. 

План действий зреет в голове за минуту. Я быстро обшариваю шкафы в поисках необходимого набора продуктов для своего коронного блюда — пасты карбонары. Вкуснейший рецепт, подсмотренный мной в одной кулинарной передаче. В одном из ящиков я нахожу гнёзда макарон и упаковку одноразовых сливок и начинаю улыбаться. Ещё одна маленькая победа.

Когда время на часах показывает семь вечера, в списке выполненных мной дел числятся вымытые полы, начищенные до блеска зеркала и кухонный гарнитур, а на плите в совершенно новой блестящей кастрюле остывают макароны под сливочным соусом. Чтобы не выглядеть запыхавшейся, я принимаю душ и закутавшись в знакомый халат, сажусь перед телевизором. 

К середине дурацкой передачи меня начинает неумолимо клонить в сон, но звук поворачивающегося в замке ключа заставляет меня вскочить на ноги. Я поправляю волосы, туже затягиваю халат и, придав лицу доброжелательное выражение, выхожу в прихожую. 

— Привет… — все заготовленные слова за секунду улетучиваются из головы от негодования. Булат идёт мне навстречу, не сняв обувь. Его квартира размером с футбольный стадион, а я потратила два с половиной часа на мытьё полов.

— Я убиралась, если ты не заметил, — погасив вспышку гнева, с укоризной смотрю на его туфли. 

Булат окидывает меня оценивающим взглядом и, проигнорировав моё замечание, направляется на кухню.

— Ты нашла, что поесть? — долетает из-за его плеча.

Мысленно приняв первое поражение, я иду за ним. Я дала себе обещание быть покладистой и милой, и я собираюсь ему следовать.

— Да, в холодильнике оказалось достаточно еды. Ты голоден? Я приготовила карбонару. 

Булат мельком смотрит на плиту, берёт из сушилку ту самую чашку, из которой я пила утром кофе, и ставит её в отсек кофемашины. 

— Я поел. Почему не открыла консьержу?

Я непонимающе смотрю на него, а потом меня осеняет. В обед в дверь и правда несколько раз звонили, но, увидев в глазок незнакомого мужчину, я решила, что правильнее будет не открывать. Кто знает, с какой целью он пришёл.

— У меня нет привычки открывать посторонним.

Булат подносит к губам чашку и разворачивается. Сейчас в его глазах я впервые вижу нечто, напоминающее усмешку. 

— Достойная привычка, Таисия. Это была доставка еды, хотя ты тут явно с голоду не умирала.

Я пытаюсь угадать, что скрывается за этим замечанием, и решаю записать его в счёт похвалы. Теперь он знает, что я хозяйственная, даже если и не захотел пробовать мои макароны.