Когда все в прошлом, люди ближе…

По книге М. Булгакова «Мастер и Маргарита»

Спи, мой родимый сыночек.

Вот тебе белый платочек.

Папа нас больше не любит.

Сказали об этом люди.

Люди так любят бить слабых.

Слабее безмужней бабы,

Лишь только мужик сбежавший,

А вроде бы сына ждавший.

Я знаю, как будет трудно.

Лишь мертвые неподсудны.

Накрою белым платочком.

Глазенки – черные точки.

И мне собираться надо.

Дорога длина до ада.

Я жду огневые муки,

Но Гелла мне сунет в руки

Платочек кипельно-белый.

За что так со мною, Гелла?!

Гелла безмолвна, сурова.

День повторяется снова.

Эй! Жгите, терзайте тело!

Платочек не надо! белый!

Да. Ад этот мой заслужен.

Сдалась, сынок был не нужен.

А надо было остаться.

Бороться и жить, сражаться.

Нет участи горше труса,

В веках имена сотрутся.

Темница, платочек белый.

Пощады просить не смела.

Пример мой многим уроком,

Но нет же вины без срока.

И исподволь я помощи ждала.

И вот однажды Гелла не пришла.

Я приблудыш, найденный в лесу.

Толи навья, толи ведьмы дочь.

Уж тягали меня за косу,

Уж и били до предсмертных корч.

Я росла, что сорная трава.

Без приюта, сирота -душа,

Виновата кругом, не права,

Лишь за то, что собой хороша.

И глядят мне с завистью вослед

Бабы – злыдни: – Ведьму надо сжечь.

А иначе уж прибудет бед

От зеленых глаз, да круглых плеч.

Дохнут куры, не поёт петух.

У коровы мало молока,

Это всё проклятый ведьмин дух,

Дурной глаз и подлая рука.

А мужики, что на сало кот,

Всё глядят на выпуклую грудь.

Кобели. Бессовестный народ.

С ней на совесть. С нами как-нибудь.

Будто мне их взгляды ценный дар,

Мне их взгляды будто в горле ком,

Каждый тащит в сенник за амбар,

Каждый нагибает за углом.

Уж молилась я богу болот,

Хоть безмолвен был темный бочаг.

Но всё чудилось мне, что вот-вот,

Сброшу жизнь, что котомку с плеча.

Толи мне ответил все же бог,

Толи кару люди понесли.

Вести донеслись со всех дорог:

Берендей ищет новой земли.

Заведется в лесу берендей

Уж и взвоет тогда всё село.

Всем известно: берендей – злодей,

Ибо лютый и хитрый зело.

Не пойдет за приманкой в капкан,

На рогатину его не взять.

Как дитя, сломает мужика,

А самого его не сломать.

Берендей это ведь не медведь.

У него человечья душа.

Человеком иль зверем смотреть,

Это лишь берендею решать.

Всем селом собрали дары,

Хлеб и пиво, и мясо, и мед.

До утра полыхали костры,

До зари суетился народ.

Бочку пива уж больно хмельну,

Берендею несут на поклон.

Собирают и девку одну.

Пусть невесту возьмет себе он.

Жизнь за жизнь. Я одна против всех.

Не сужу. И их можно понять.

В платье новое, да лисий мех

Обрядили на свадьбу меня.

Напоили медовым вином,

И помчался с подарками воз.

На уме у меня лишь одно:

– Поскорей бы. Не выказать слез.

Зверь не зверь, а пути назад нет.

Да и сколько себе можно врать.

Я последний встречаю рассвет,

Больно будет поди умирать.

Да только смерть ко мне не спешит.

Уж и солнце взошло высоко.

Блещет озеро сквозь камыши,

Да откуда-то тянет дымком.

Что мне делать, не век же стоять.

И пошла я на запах костра.

Меж болот расстилается гать,

Колет ноги осока остра.

А костер был и вправду хорош.

Только где же его хозяева.

На костре котелок, рядом ковш,

Уж почти прогорели дрова.

Я привычно за дело взялась.

Поспевает наваристый суп.

Родниковой воды напилась,

Стерла капли с обветренных губ.

Поднимаю глаза – стоит он,

Не медведь. Поболе раза в два.

Вместо рева человечий стон,

Да и сам живой едва, едва.

Под лопаткой засела стрела.

Видать сказки про силу их врут

И пока он не сделал мне зла,

Буру кровь со спины оботру.

И возьму поудобней кинжал.

– Надо резать. Терпи мой родной,

И понятливо зубы он сжал,

Все равно порывался на вой.

По спине алой кровью узор